Торжества (часть II)

1929 год. мощи преподобного Серафима Саровского в Москве

Архивные документы дают надежду на то, что будут обнаружены епитрахиль и поручи преподобного Серафима

В канун знаменательного для всей Русской Православной Церкви события — столетия со дня прославления преподобного Серафима Саровского известный церковный краевед Валерий Любартович рассказывает о новых фактах, связанных с судьбой честных преподобного мощей после их так называемого “закрытия” в 1921 г. в Сарове. Не исключено, что эти сведения, почерпнутые из документов Государственного архива Российской Федерации, известны ученым, занимающимся изучением жития и подвигов преподобного, но до широкой церковной общественности эти документальные свидетельства не дошли. Возможно, наши читатели могут дополнить этот рассказ личными свидетельствами или воспоминаниями  своих близких. Мы будем рады опубликовать их в нашей газете.

В первые послевоенные годы правительством СССР были предприняты некоторые действия навстречу чаяниям православных верующих о возвращении в храмы для всеобщего поклонения известных святынь Церкви. В 1946 г. были возвращены святые мощи преподобного Сергия Радонежского, в 1947 г. — святые мощи святителя Московского Алексия, святителей Тихона Задонского и Иоанна Тобольского. В Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР (далее — Совет) к концу 1947 г. поступило множество обращений верующих, поддержанных ходатайством Святейшего Патриарха Алексия I, о передаче Церкви почитаемых останков русских святых: Иннокентия Иркутского, Иакова Боровичского, Иоасафа Белгородского, Никиты Новгородского, Питирима Тамбовского, Митрофания Воронежского, Симеона Верхотурского и других. Первым номером в списке этих святынь, составленным членом Совета И.И. Ивановым, были обозначены святые мощи преподобного Серафима Саровского.

Тогда же Совет предпринял “инвентаризацию” имеющихся в фондах государственных музеев СССР святых реликвий, изъятых из церквей во время богоборческой кампании по “ликвидации мощей” 1920—1921 гг. Запрос с предложением представить сведения о наличии мощей в музейном хранении был послан Советом и директору Музея истории религии В.Д. Бонч-Бруевичу.

Этот музей был образован в 1946 г. в Ленинграде на базе двух ранее ликвидированных музеев: Антирелигиозного (в бывшем Казанском соборе) и Центрального антирелигиозного в Москве (ЦАМ). ЦАМ с 1928 по 1937 г. располагался в зданиях закрытого Страстного монастыря, а после разрушения этой обители его фонды и дирекция были перемещены в закрытую церковь Свт. Николая в Новой Слободе, расположенную на Каляевской улице (ныне Долгоруковская), д. 23.

3 декабря 1947 г. В.Д. Бонч-Бруевич направил председателю Совета Г.Г. Карпову письмо, в котором были перечислены все принадлежавшие музею мощи православных святых, в том числе и частицы реликвий, помещенные в ковчеги и кресты-мощевики. Среди уже отправленных к тому времени в Ленинград были указаны св. мощи соловецких святых, ковчег с честной главой св. Анастасии Узорешительницы и многочисленные иконы, кресты, медальоны с ковчегами, в которых были заключены частицы святых реликвий.

Как указывалось в этом письме, в Москве еще оставались св. мощи преподобного Серафима Саровского, святителя Иоасафа Белгородского и ковчег с кистью руки великомученицы Анастасии Узорешительницы. В документе была дана и краткая характеристика святых останков преподобного: “№ 5985. Мощи Серафима Саровского. Кости скелета плохой сохранности, в специально устроенной витрине под стеклом, получены из часовни — 1-ая Мещанская ул. в Москве. Мощи находятся в фонде, остальные предметы — епитрахиль, поручи и др. упакованы и отправлены в Ленинград, ящик № 268”.

В этом тексте обращают на себя внимание два поразительных и неизвестных ранее факта: 1. Святые мощи поступили в музей из часовни на 1-й Мещанской улице; 2. При святых мощах находились предметы облачения преподобного, которые были с них сняты и отправлены отдельно в ленинградское хранилище Музея истории религии.

Хорошо известно, что в 1913 г. при подворье Серафимо-Дивеевского монастыря в Москве, располагавшемся по адресу: 1-я Мещанская ул., д. 22 (ныне — проспект Мира, д. 20), была освящена часовня во имя преподобного. Почитаемой в Москве святыней часовни был чудотворный образ Божией Матери “Умиление”. Часовня существовала до 1929 г., а позднее ее здание было перестроено. Можно предположить, что в том случае, если мощи Серафима Саровского были после 1921 г. перевезены в Москву и кем-то помещены в часовне (не исключено, что тайно), то вполне вероятно их изъятие и перенесение, после закрытия часовни, в созданный в 1928 г. при Центральном совете Союза воинствующих безбожников ЦАМ.

В акте о “закрытии” мощей от 16 августа 1921 г. было отмечено, что на мантию преподобного была возложена его епитрахиль из золотой парчи, которую при обретении мощей в 1990 г. в музейном запаснике не обнаружили. Следовательно, вполне вероятно, что епитрахиль и другие предметы облачения, принадлежавшие мощам Серафима Саровского, могут до сих пор оставаться неопознанными в фондах современного Музея истории религии в Санкт-Петербурге.

После того, как все экспонаты музея были сосредоточены в Ленинграде, В.Д. Бонч-Бруевич, уже по собственной инициативе, 8 июля 1948 г. направил новое письмо Г.Г. Карпову. Видимо, удрученный огромным количеством ящиков с множеством еще не распакованных экспонатов, привезенных из Москвы (в основном, конфискованных у Церкви святынь — мощей, икон и богослужебных предметов), Бонч-Бруевич просил у Г.Г. Карпова совета: нельзя ли часть из них, как не имеющих музейного значения, передать через посредничество Совета Патриархии. К письму был приложен предварительный список из 40 икон рубежа XIX—XX столетий из московских храмов: Сергия в Рогожской, Зачатия Анны, Успения на Покровке, Флора и Лавра на Зацепе, Троицы в Хохловском пер. и других, с которыми музей хотел бы расстаться. Но через две недели от Г.Г. Карпова был получен лаконичный ответ: “В ответ на Ваше письмо... сообщаю, что церковь возьмет любые иконы, но я не нахожу сейчас необходимым брать из музеев и передавать Патриархии иконы, считая, что имеющихся икон вполне достаточно”.

Такой ответ настойчивого В.Д. Бонч-Бруевича не обескуражил. Он, очевидно, был осведомлен об уже имевших место прецедентах передачи верующим не только мощей, но и других предметов церковного происхождения. В 1945 г. по распоряжению Совнаркома СССР в безвозмездное пользование Московской Патриархии были переданы 28 предметов из Государственного Исторического музея и 97 предметов из Загорского историко-художественного музея, в основном митры, панагии, наперсные кресты и облачения. Многие из этих вещей были употреблены в качестве подарков зарубежным гостям Поместного Собора Русской Православной Церкви 1945 г. Так, например, патриарх Александрийский Христофор, привезший в дар вновь избранному патриарху Московскому и всея Руси Алексию I византийскую двухчастную икону IX в., получил в качестве ответного дара украшенные драгоценными камнями митру, панагию, золотой крест, а также полное архиерейское облачение из золотой парчи. Некоторые из полученных музейных предметов остались в ризнице Святейшего патриарха Алексия I, например, облачение митрополита Филарета (Дроздова), которое использовалось при особо торжественных богослужениях. Кроме того, в 1946 г., к моменту возрождения Троице-Сергиевой лавры, ряд предметов был возвращен из Загорского музея (в том числе “митра с радонежскими чудотворцами”, принадлежавшая ранее святителю Филарету).

8 и 9 сентября 1948 г. Бонч-Бруевич отправил Карпову еще два письма, в которых просил решить судьбу хранившихся в Музее истории религии мощей и других “экспонатов, которые нам не нужны... потому что не представляют из себя никакой музейной, художественной и исторической ценности”. Речь в этих письмах шла о мощах, нескольких сотнях антиминсов конца XIX — начала XX в., большом количестве облачений, воздухов, пелен и покровов, двух тысячах православных икон, богослужебных книгах, иконостасах, в том числе фарфоровом из храма, построенного в память 300-летия дома Романовых, и других. “Прошу посоветовать мне, — писал В.Д. Бонч-Бруевич, — как Вы нашли бы более удобным с ними поступить: передать их каким-нибудь религиозным организациям, или в музеи, или в какие-нибудь склады... Для нас, как видите, они не нужны совершенно”.

16 сентября 1948 г. Г.Г. Карпов отправил директору Музея истории религии такой ответ: “На Ваши письма от 8 и 9 сентября с.г. о церковной утвари и т.н. “мощах”, т.е. об имуществе музея, не представляющем музейной, художественной и исторической ценности, я могу сейчас только сообщить Вам, что занимаюсь этим вопросом, и вероятно, сумею решить его... С какими предложениями я буду входить в инстанцию, я предварительно с Вами согласую...”

Но, по всей видимости, “инстанция”, т.е. Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), этот вопрос “не согласовала”. К концу 1948 г. у руководства СССР в силу разных причин произошло резкое падение интереса к использованию Церкви в своей внешнеполитической деятельности и какие-либо уступки православным верующим внутри страны потеряли для властей всякий смысл. Поэтому вопрос о передаче св. мощей почитаемых русских подвижников, в том числе и Серафима Саровского, более не обсуждался, а честные останки преподобного затерялись в музейных фондах и были обретены вновь лишь в 1990 г.

Таким образом, становятся вполне правдоподобными давно распространенные легендарные сведения о том, что св. мощи преподобного Серафима Саровского были тайно унесены и сохранены благочестивыми монахинями после их беззаконного “закрытия”. Реальный факт их пребывания до 1929 г. в московской часовне Серафимо-Дивеевского подворья может быть свидетельством спасения мощей от кощунственного надругательства после 1921 г.

Возможно, сотрудники современного санкт-петербургского Музея истории религии теперь смогут отыскать в фондах и предметы облачения преподобного Серафима Саровского, снятые с его святых останков.