Игорь Коновалов, председатель Общества церковных звонарей, старший звонарь Московского Кремля и Храма Христа Спасителя, директор Музея колоколов: Живой голос Церкви

В конце ХХ века волна интереса к доселе опальному колокольному искусству подняла на колокольни людей, у которых на новом пути не оказалось ни учителей, ни наставников. Им все приходилось постигать самим. Среди них были и одиночки, но были и те, кто стремился объединить свои усилия с другими. Во всех концах страны создавались колокольные центры. У каждого из них складывался свой путь. Были открытия и ошибки. Но был горячий, искренний интерес, ведь первым быть всегда и трудно, и радостно. Сегодня мы уже можем говорить о пройденном пути и о том, что еще ждет впереди. В этом номере мы начинаем публикацию цикла бесед с представителями крупнейших колокольных центров России.

— Игорь Васильевич, как родилась идея создания Общества церковных звонарей? 

— В середине 70-х годов теперь уже прошлого века жил такой звонарь — Константин Сараджев. Он любил звонить и звонил на многих колокольнях. Но звонил он не по церковным канонам — Сараджев исполнял что-то наподобие футуристических сочинений Сергея Прокофьева, но на церковных колоколах, и при этом недоумевал: «Ну как звон может быть только при церкви? Это несправедливо. Приехал архиерей — надо прекращать звон, а звонарь только разошелся... Так ни звонарь не может насладиться звоном, ни слушатели».

Есть и сейчас любители колокольного искусства (как правило, музейные работники и искусствоведы), которые отстаивают право звонить как захочется. Вот и мы — церковные звонари — решили отстаивать нашу точку зрения: что церковный звон — это особый звон, это молитва в звуке, это призыв вспомнить Бога и иной, горний мир — а уж никак не футуристические рулады, не Прокофьев и не Шостакович. Так в апреле 1989 года под эгидой Издательского отдела Московской Патриархии по благословению Святейшего Патриарха Пимена было создано Общество церковных звонарей.

— Какие задачи сегодня у Общества?

— Наша задача — изучать, пропагандировать, распространять колокольные звоны, их традиции от Архангельска до Урала. Мы тщательно собираем все данные о колоколах и звонах, накапливаем знания, находим фонограммы старинных звонов... В этом году сайт Общества церковных звонарей выиграл конкурс православного Рунета, нас избрали из 2500 сайтов. Я думаю, это особое достижение.

На наш сайт постоянно обращаются с вопросами, звонят, записываются на курсы звонарей. Мы всегда помогаем. Никому свое мнение не навязываем, но раз человек задал вопрос, отвечаем, что у нас в таком случае делают вот так, в Лавре —  эдак, в Печорах — по-другому. А вы уж решайте, что вам ближе. Мы не выдаем себя за какую-нибудь академию, истину в последней инстанции, просто делимся опытом, помогаем по мере сил.

— Почему в названии вашего общества вынесены именно «церковные звонари»? 

— Звонарь — это очень серьезно. Церковный звонарь должен быть, прежде всего, человеком верующим, он должен иметь благословение на проведение звонов, должен знать технику безопасности, ход богослужения и еще много нюансов колокольного искусства. Нельзя чтобы звон на вынос Креста походил на звон при выносе покойника — это абсолютно разные звоны. И мы стараемся обучить человека этим премудростям и предоставить ему возможность как следует попрактиковаться.

Сейчас в храм идут самые разные люди —  с разными знаниями о Боге и вере, со своим каким-то видением православия и с разным уровнем культуры вообще, ни говоря уже о церковной. А насчет нецерковных людей... У нас ведется строгий отбор. Но есть и такая фраза в Священном Писании: «Приходящего ко Мне не изгоню вон». И если у человека есть искреннее желание, стремление научиться, познать — почему бы и нет? У нас даже есть люди, которые раньше злоупотребляли алкоголем. И когда такой человек пытается научиться звонить, начинает регулярно посещать храм, — со временем становится ясно, на что он способен. Храм человека либо воспитывает, и он полностью меняется, либо мы говорим: «Извини брат, ты себя поищи на другом поприще». Бывает, что люди просто приходят по своему желанию, и, глядишь, у них все получается. А  бывает, что по благословению батюшки придет обучаться, — а глаза у этого ученика пустые-пустые, и не нужен ему этот звон. 

— Чем воцерковленный звонарь отличается от невоцерковленного? Звонят вроде бы одинаково — с душой...

— У каждого человека (и верующего, и неверующего) свой подход к звону. Если для человека колокол  — обычная железка, имеющая определенную форму, то и звона колокольного он не воспримет, этот звон ничего ему не скажет. А  есть благочестивые звонари, которые, когда звонят, читают 50-й псалом. И молитва как бы растворяется в звуке. Окружающие люди всегда это почувствуют. Поэтому в годы советской власти пытались уничтожить, прежде всего, колокола. Их переплавляли на утюги, втулки, чаны... Барельефы великих мыслителей на Ленинской библиотеке отлиты из колоколов. В Москве не осталось ни одного полностью сохранившегося ансамбля колоколов.

— Что плохого, на ваш взгляд, в том, что к колоколу относятся просто как к музыкальному инструменту? 

— С одной стороны, вроде бы ничего плохого не происходит — люди отыскали, спасли колокола, вернули им жизнь. И зачастую даже звонят на них неплохо. Но все-таки это некая подмена, профанация. Колокол изначально предназначен для иных целей, для иных звонов. Он должен народ в храм звать, а не развлекать.

— А как следует относиться к колоколу?

— Колокол (кампан) — это церковный предмет, который имеет чин освящения. На нем изображаются лики святых, Крест, специальные надписи-молитвы. Надписей типа «от солнцевской братвы» там, конечно, быть не должно. Колокол — это внешний голос Церкви, и во все времена звонари относились к нему с благоговением. Я знал нескольких старых звонарей, которые, поднимаясь на колокольню, благоговейно крестились и прикладывались к колоколу, как к святыне. Это не поклонение бронзе, не мистические измышления, это преклонение перед живым голосом нашей Церкви.

У нас, при Храме Христа Спасителя, существует такой обычай: перед тем как подняться на колокольню звонари собираются вместе в храме и молятся, просят прощения, если кто кого обидел — чтобы с чистым сердцем приступить к делу. Благоговейность подразумевает также и бережность — колокол надо беречь, хотя бы потому, что это один из самых дорогих церковных предметов.

— Какие проблемы в колокольном искусстве кажутся вам сегодня наиболее назревшими?

— Проблем много. Мы трудимся над воцерковлением звонарей, обучаем их непростому искусству звона, рассказываем людям о правильном отношении к колоколам и звонам — проводим элементарный ликбез. Например, во многих храмах сейчас под видом колоколов появляются била или клепала. Это пластинки из титана, циркония и прочих сплавов, которые выдаются некими «умельцами» за древние монастырские била. «У того, кто приобрел для храма била, необходимость в колоколе отпадает» — рекламируют они. Конечно, с этим надо бороться.

Тяжело обстоит дело и с литературой, посвященной колокольному делу. Мы хотим обобщить имеющиеся знания, унифицировать Устав колокольного звона.

— Какими вы видите перспективы колокольного искусства на ближайшие десятилетия?

Будем продолжать свою работу. Количество храмов сейчас увеличивается, и это очень отрадно. Возводятся колокольни, отливаются колокола. Мечтаем отлить Царь-колокол, не все ж ему молчать... 202 тонны бронзы должны когда-то зазвучать.