Святыни и Карикатуры
«Карикатурный» скандал оказался серьезным потрясением для европейского политического истеблишмента. Европейские парламентарии вынуждены признать, что ПАСЕ должна выступить с посланием, предупреждая возникновение в будущем скандалов, связанных с оскорблением чувств верующих. «Свобода выражения мнения и свобода вероисповедания — это те права человека, которые являются основанием любого демократического общества, — отметила Синикка Хурскайнен (Финляндия), автор доклада «Свобода выражения мнения и уважение религиозных чувств». — В течение многих лет Запад считал, что религия никак не связана с политикой. Последние события показали, что это не так».
Это важное заявление открывает путь для более серьезного исследования тех процессов, которые формируют облик нынешней Европы. Теперь европейские политики даже из социалистических партий вынуждены заниматься религиозными проблемами. Вопрос, как они будут это делать, будет ли сформирована серьезная программа действий? Первый шаг для парламентариев — это доклад профильного комитета, слушания и резолюция. Этот шаг был сделан в последние месяцы. Слушания были организованы в Париже 18 мая под председательством сенатора Жака Лежандра (Франция), возглавляющего Комитет ПАСЕ по культуре, науке и образованию. В них приняли участие философы, историки, богословы, представители религиозных организаций и социологи из разных стран Европы.
Епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан, на своих руках выносивший жертв бесланской трагедии в 2004 году, представлял на слушаниях Русскую Православную Церковь. Он подчеркнул, что сегодня секулярное общество не понимает чувства верующих людей. Для них самым важным являются их личные отношения с Богом и спасение души. Если же их взаимоотношения с Богом вступают в противоречие с отношениями с людьми, то возникают серьезные конфликты. «Запад заплатил большую цену за свободу выражения мнения, но православные верующие также заплатили высокую цену, отстаивая свободу вероисповедания и свободу совести в Советском Союзе. И мы не можем согласиться с ситуацией, в которой нет места нашей вере и достоинству. Должен быть найден соответствующий баланс», — призвал епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан, отметив, что для этого понадобится широкая общественная дискуссия.
В июне представитель Московского Патриархата в Страсбурге игумен Филарет (Булеков) направил председателю Комитета по культуре Жаку Лежандру письмо, в котором изложил свое видение изучаемой проблемы и указал на противоречия в подходах к решению этой проблемы. К сожалению, его замечания не повлияли на содержание документов.
В конце июня по итогам рассмотрения доклада на сессии ПАСЕ была принята резолюция «Свобода выражения мнения и уважение чувств верующих». В этом документе Ассамблея сформулировала свое видение проблемы на основе обстоятельного доклада Комитета по культуре, науке и образованию. В нем как в зеркале отразились все противоречия, связанные с секулярной интерпретацией религиозно-политических проблем и неспособностью ПАСЕ реально сотрудничать с религиозными общинами.
Итак, как же Совет Европы стремился внести свой вклад в дискуссию о свободе выражения мнения и уважении чувств верующих в современной Европе? Казалось бы, главный вопрос поставлен правильно: «Следует ли ограничивать свободу выражения мнения в ответ на возрастающую восприимчивость определенных религиозных групп»? Здесь следовало бы изучить возможные варианты, однако Комитет ПАСЕ ответил на этот вопрос уверенно и однозначно: «Не следует». Конечно, комитет, который долгие годы поддерживал все возможные формы самовыражения современных художников, и не мог ответить иначе. Он однозначно стоит на позиции искусства постмодерна: эпоха модернизации традиционного общества полностью завершена, и в нем уже не осталось ничего священного в социально-политической, экономической и культурной сферах. Парадокс заключается в том, что в ПАСЕ не нашлось столь же квалифицированных и пламенных сторонников религии.
Резолюция ПАСЕ открывается утверждением права на свободу выражения мнения как одного из основополагающих в демократическом обществе. И далее идет весьма своеобразный комментарий: «Эта свобода применима не только к выражениям, воспринимаемым положительно или считающимся не оскорбительными, но и к тем, которые могут шокировать, оскорблять или создавать проблемы (здесь и далее выделено С.Ч.) для государства или любой части населения, в соответствии со статьей 10 Европейской конвенции по правам человека». В этой фразе европейские парламентарии смогли уместить много «необычного», однако обо всем по порядку.
Прежде всего, натянутой выглядит ссылка на ст. 10 («Свобода выражения мнения») Европейской конвенции по правам человека. Вторая часть этой статьи очень ясно говорит об ограничениях в выражении мнений: «Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия». Другими словами, первым и самым важным ограничителем свободы выражения мнений является сознание личной ответственности. Если оно не работает, общество вправе применить ограничения или санкции. Почему в случае, если чье-то высказывание задевает чувства верующих, этот механизм защиты прав человека не должен работать, парламентарии ответа не дают. Такая свобода интерпретации международных правил выглядит зловеще и позволяет еще раз поставить вопрос о двойных стандартах Евросоюза в области прав человека.
Вернемся к тексту резолюции. Вызывает недоумение, почему вдруг особо оговаривается именно свобода «шокировать» и даже «оскорблять» государство или «любую часть населения». Если это попытка защитить журналистов датской газеты, оскорбивших своими карикатурами мусульман, то она выглядит слишком грубо. Если это принципиальная позиция европейских парламентариев, то назвать ее иначе, как дискриминация верующих, невозможно. Стоит ли понимать этот тезис как первую ласточку европейского секулярного авторитаризма? Свободой выражать свое мнение пользуются все, но если твое высказывание носит антирелигиозный характер, свободы у тебя чуть больше, чем у верующих соседей.
Интересно, что, вопреки установившимся правилам, тех кто может быть шокирован или оскорблен, не называют даже гражданами. Это просто «часть населения». Что ж, свою «брезгливость» в отношении верующих парламентарии в этом тексте выразили вполне ясно.
Судя по всему, авторы резолюции надеялись, что ее второй пункт уравновесит первый, но получилось очень коряво. Да, подтверждается принцип свободы мысли, совести и религии как необходимого требования к демократическому обществу. И далее: «Совесть и религия — основные компоненты человеческой культуры. В этом смысле они защищены ст. 9 Европейской конвенции по правам человека». Очевидно, что эти формулировки слабы и беспомощны. Если совесть и религия — это всего лишь «компоненты» человеческой культуры, то с секулярной точки зрения они не идут ни в какое сравнение с великим принципом прав и свобод.
Понятно, что ни один верующий человек не согласится с таким определением. Однако поиск взаимоприемлемых формулировок явно не входил в задачи парламентариев. Зачем же создавать документ, адресованный в том числе и религиозным общинам, который в концептуальной части заведомо неприемлем для абсолютного большинства религиозных общин? Религия больше культуры и основана на откровении, утверждает связь земного и небесного. Религия предполагает веру и поклонение, оформленные в культ. Если с этим не разобраться, то бессмысленным становится и сам предмет разговора. Чем отличается оскорбление частного мнения от кощунства, посягательства на святыню? В правовом поле Совета Европы налицо глубокий конфликт в интерпретации основных понятий.
Несмотря на это, парламентарии попытались разобраться в том, что же такое богохульство и как оно соотносится с законом. Все получилось как у верных марксистов-ленинцев: «Нападки на людей на почве их религии или расы непозволительны, но законы о богохульстве не должны использоваться для ограничения свободы выражения мнения и свободы мысли» (п. 3). Иными словами, даже если понятие богохульства присутствует в законодательстве некоторых стран, оно не должно признаваться деянием, за которое последует наказание. Иначе мы погружаемся в темное Средневековье.
Тема богохульства еще раз возникает в пункте 7 резолюции, и именно здесь наиболее ярко раскрываются мировоззренческие основы авторов документа: «Ассамблея напоминает о том, что законы, карающие за богохульство и критику религиозных практик и догматов, оказывали негативное воздействие на научный и социальный прогресс. Ситуация начала меняться с эпохи Просвещения и развивалась далее в направлении секуляризации. Современные демократические общества стремятся быть светскими и в большей степени озабочены индивидуальными свободами. Недавние дебаты вокруг датских карикатур подняли вопрос об этих двух представлениях».
Здесь Совет Европы четко обозначил свои главные ценности: научный и социальный прогресс, секуляризация, светскость и приоритет индивидуальных свобод. На них и строится вся аргументация. Другое дело, что авторы резолюции сегодня вынуждены признать — их мировоззрение не является единственным в Европе.
В частности, говорится: «Религии внесли свой вклад в развитие духовных и моральных ценностей, идеалов и принципов, составляющих общее наследие Европы». Упоминаются христиане, мусульмане, иудеи и приверженцы других религий, которые «находятся в Европе у себя дома, равно как и люди без религии». Роль религий положительно оценивается в двух аспектах: религии имеют отношение к общему наследию Европы и, будучи частью культуры, являются источником взаимного обогащения. Однако и то и другое связано не столько с ценностью религии как таковой, сколько с «религиозным многообразием» (п. 4), существующим сегодня в европейских странах. Смысл понятен: мы исповедуем секуляризм, а в сторону религиозных общин готовы делать политкорректные жесты.
Вместе с тем в резолюции косвенно признается, что такие базовые понятия секулярной идеологии, как «светское общество» и «приоритет индивидуальных свобод», не лишены проблем и противоречий.
Сам факт принятия резолюции говорит о том, что роль религий в жизни общества возрастает. Раз так, то и утверждать, что современное общество в целом является светским, необоснованно. В этой связи приоритетной является дискуссия о пределах светскости, развернувшаяся в последнее время как среди религиоведов, социологов и юристов, так и в диалоге общества и религиозных объединений в целом.
Второй вопрос, обозначенный в резолюции как дискуссионный, связан с пониманием прав человека. Конечно, в резолюции еще можно встретить такие формулировки, как «универсальные права человека» и ссылки на то, что «права человека и основные свободы имеют всеобщее признание», однако в контексте реалий современной Европы это звучит не очень убедительно. Речь, прежде всего, идет о соотношении индивидуальных и групповых прав. Сегодня приоритет отдается защите индивидуальных прав, это нередко приводит к игнорированию прав групповых. В докладе Комитета отмечается, что в европейских светских государствах, как правило, больше внимания уделяется этническим и культурным сообществам (прежде всего меньшинствам), чем религиозным. Государства с трудом признают в качестве законных требования религиозных общин, что часто связано с трудностью «перевода» этих требований на язык светского законодательства.
С точки зрения Православной Церкви, проблема защиты групповых прав сегодня выходит на первый план в дискуссии о правах человека. Необходимо объяснять, что у религиозного сознания есть свои особенности: принадлежность к религиозной общине, к живому сообществу верующих является неотъемлемой частью церковной жизни. Члены религиозной общины нередко выступают как единое целое, что предполагает защиту их групповых прав, которые невозможно свести к светскому принципу приоритета прав отдельной личности. Тем более что, кроме местных религиозных общин, существуют и гораздо более значительные религиозные сообщества, объединяющие единоверцев в разных странах мира — приверженцев мировых религий. Они также представляют собой группы граждан, чье право на свободу вероисповедания должно быть защищено.
Есть в резолюции и довольно странные «рекомендации», которые трудно квалифицировать иначе, чем деятельность определенных лоббистских групп. Например, отстаивая «культуру критической дискуссии и художественной свободы», составители документа заявляют: «Критическая дискуссия, сатира, юмор и художественное творчество должны иметь большую степень свободы выражения, а преувеличение не следует рассматривать как провокацию» (п. 9). У нас нет информации, проходили ли выставки, подобные московской «Осторожно, религия!», в Европе, но в российском законодательстве уже есть судебные прецеденты, определяющие пределы «художественной свободы».
Для Европы уместно было бы задаться вопросом: насколько действенными будут рекомендации ПАСЕ не рассматривать в качестве провокации, например, карикатуры на жертв Холокоста или же недавно объявленный датскими мусульманами конкурс на лучшую антихристианскую карикатуру? Не сомневаюсь, что ответы известны. Тогда получается, что все эти утверждения направлены исключительно против христиан. Опять двойные стандарты?
Ради справедливости стоит признать, что в практической части есть и полезные рекомендации. Важным является призыв активизировать дискуссию по рассматриваемому вопросу на разных уровнях — национальном (в том числе парламентском), внутрирелигиозном и межрелигиозном. А в силу особой значимости современных масс-медиа стоит всемерно приветствовать призыв Ассамблеи «к созданию органов для рассмотрения жалоб в отношении прессы, введению должности уполномоченных по правам человека в средствах массовой информации или учреждению других органов саморегулирования там, где их нет, для обсуждения возможных мер в случае оскорбления религиозных убеждений».
Ассамблея также считает, что и сам Совет Европы должен продолжить работу «по предотвращению употребления языка вражды в адрес различных религиозных и этнических групп». В частности, было решено, что Парламентская Ассамблея вернется к обсуждению вопроса о свободе выражения мнения и уважении чувств верующих с той точки зрения, как эти понятия представлены в европейских законодательствах, после проведения дополнительной исследовательской работы и «рассмотрения различных существующих в Европе подходов». Что ж, употребление «языка вражды» для Европы — серьезная проблема, если сами парламентарии не смогли удержаться от этой лексики на первой странице того же самого документа. Современным агностикам, и прежде всего политическому классу, предстоит научиться жить в одной Европе с верующими людьми. И это будет для них очень непросто.
В нашей стране уже не раз звучали вопросы о том, почему Россия, не имея серьезного влияния на ПАСЕ, является одним из главных ее спонсоров. До последнего времени это выглядело как добровольная поддержка антироссийски настроенных сторонников воинствующего секуляризма. Если на площадке ПАСЕ будет организован реальный диалог представителей религиозного и секулярного мировоззрений, появится некоторый смысл в этом сотрудничестве.
При подготовке статьи использованы материала Представительства РПЦ в Страсбурге
|
