Русская церковь и экуменическое движение

Итоговая декларация IV Всезарубежного Собора имеет историческое значение. Фактически дан «зеленый свет» воссоединению Русской Православной Церкви Заграницей с Матерью-Церковью — Московским Патриархатом. Окончательное решение примет Архиерейский Собор, и хочется надеяться, что решение о восстановлении евхаристического общения будет принято уже в ближайшие дни.

Я глубоко убежден в том, что нет более никаких препятствий к воссоединению. Остались разногласия, которые отражены и в итоговой декларации, однако их разрешение, как мне думается, не должно ставиться условием воссоединения. Все эти разногласия могут быть урегулированы и после того, как единство двух частей Русской Церкви будет восстановлено.

Одно из разногласий касается членства Московского Патриархата во Всемирном Совете Церквей. На эту тему я дал отдельное интервью интернет-сайту Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей, и мне трудно сейчас добавить к сказанному что-либо принципиально новое. Однако я хотел бы прокомментировать сообщение о. Виктора Доброва, сделанное на второй день заседаний Всезарубежного Собора и, возможно, оказавшее влияние на процесс подготовки итоговой декларации Собора.

Автор сообщения утверждает, что документ «Учение о Церкви: Призванные быть Единой Церковью», принятый на IX Ассамблее ВСЦ в Порту-Алегри, «еретичен от начала и до конца» и что «этот документ вызывает сомнения в православности вероисповедования самой Московской Патриархии». Автор сообщения считает, что действия vосковской делегации на IX экуменической Ассамблее должны быть «решительным образом осуждены». Автор заключает, что «сейчас, на данном этапе развития наших взаимоотношений, ставить вопрос о нашем вступлении в евхаристическое или молитвенное общение с МП может оказаться несвоевременным и даже губительным в деле воссоединения Русской Поместной Церкви».

Что же в документе IX Ассамблеи ВСЦ вызвало такое негодование о. Виктора? Вот первая цитированная им фраза: «Те, которые крестились во Христа, все и соединились о Христе в Его Теле» (III. 8). Это заявление автор комментирует так: «Поскольку нигде далее во всем документе не сказано, что имеется в виду крещение с обязательным участием крещенного в Евхаристии внутри Православной Церкви, то теперь есть все основания считать Московскую Патриархию уже находящейся в одном теле с протестантами». Но данный вывод абсолютно не следует из текста документа.

Документ, о котором идет речь, представляет собой типичный для ВСЦ «convergence statement» — согласительный текст, в котором каждый вычитывает то, что хочет. Нигде в документе вообще не говорится ни о ВСЦ, ни о православии, ни о протестантизме. Это документ теоретического, богословского характера. Учение о том, что «те, которые крестились во Христа, все и соединились о Христе в Его Теле», принадлежит апостолу Павлу. Если протестанты вкладывают в учение апостола еретическое содержание, то мы, православные, за это не можем нести ответственность. Мы всегда в рамках ВСЦ заявляли о том, что считаем именно Православную Церковь Телом Христовым и категорически отрицаем восприятие ВСЦ как какой-то экуменической сверх-Церкви.

Возмущение о. Виктора вызывают следующие слова документа: «В крещении Дух Божий благодатно сообщает Святость Христову людям, становящимся членами Тела Христова». В этих словах о. Виктор видит «принятое Московской Патриархией экуменическое заявление о признании благодатности и истинности крещения, совершаемого в еретических сообществах». Но, опять же, такой вывод из заявления вовсе не следует. Мы готовы согласиться с цитированными словами лишь постольку, поскольку они не противоречат нашему экклезиологическому пониманию, согласно которому Тело Христово есть Православная Церковь.

Слова документа «Мы утверждаем, что есть только одно крещение, как и одно Тело и один Дух» (III. 9) о. Виктор называет «еретическим» заявлением, которое «вступает в прямое противоречие с 47-м и 68-м Каноническими Правилами Святых Апостолов, Правилом 8-м Лаодикийского Собора и 1-м Правилом Василия Великого». На самом деле «еретическое», с точки зрения о. Виктора, заявление принадлежит, опять же, апостолу Павлу: «Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф. 4, 4—6).

Далее о. Виктор цитирует следующие слова документа: «Тайна соборности Церкви раскрывается во всякой общине верующих крещенных, где исповедуется апостольское учение, проповедуется Евангелие и имеются какие-нибудь таинства. Каждая такая церковь соборная, но не представляет собой всей соборной полноты» (II. 6). Во-первых, автор неточно переводит: в документе сказано «совершаются таинства» (the sacraments are celebrated), а не «имеются какие-нибудь таинства». А во-вторых, автор несправедливо утверждает, что цитированный документ «отрицает Православный Догмат о Единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви». Такого отрицания в документе нет. С нашей точки зрения, любая Поместная Православная Церковь является той самой «общиной крещенных верующих, где исповедуется апостольское учение, проповедуется Евангелие и совершаются таинства». Каждая такая Поместная Церковь, будь то Константинопольская, Русская, Румынская или иная, является соборной Церковью, но не представляет собой соборной полноты, потому что соборную полноту представляют все Поместные Церкви вместе взятые.

Именно об этом и говорит документ, цитируемый о. Виктором: «Каждая церковь исполняет свою соборность, когда находится в общении с другими церквами. Мы утверждаем, что соборность Церкви выражается более видимо в евхаристическом общении и взаимном признании священства» (II. 6). При переводе о. Виктор опять допускает неточности. «Наиболее видимо» (most visibly) он переводит как «более видимо», что искажает смысл. А к словам «другими церквами» о. Виктор при переводе добавляет: «т.е. членами Всемирного Совета». Однако такого добавления в документе нет. Для нас, православных христиан, именно те церкви, с которыми мы имеем евхаристическое общение, являются членами соборной полноты. А таковыми являются только Поместные Православные Церкви. Ни с одной инославной Церковью у нас евхаристического общения нет. Потому и добавка, сделанная о. Виктором, придает документу такой смысл, который совершенно не вытекает из его текста.

О. Виктор приходит к следующему заключению: «Мы можем с уверенностью утверждать, что МП уже находится с протестантами в соборном единстве, а евхаристическое общение и взаимное признание иерархии является подлинной целью сотрудничества православных с еретиками, по достижении которой в будущем это единство станет более видимым, и тогда уже окончательно развеется миф о якобы дипломатическом экуменизме МП». Это заключение является плодом фантазии о. Виктора и никоим образом не вытекает из цитированного им документа ВСЦ.

По утверждению о. Виктора, «делегация МП на Ассамблее ВСЦ в Порту-Алегри, принимая экклезиологические документы, утвердила как раз то учение, которое было осуждено на Соборе 2000 г. как учение о «невидимой церкви»». Нет, такого учения делегация Московского Патриархата не принимала, и в цитированном документе ВСЦ это учение отсутствует. Еще раз повторяем: если те или иные протестантские участники Ассамблеи ВСЦ вкладывали в принятый текст еретическое содержание, то это их проблема, а не наша. Мы же соглашались с документом лишь постольку, поскольку его текст — именно текст, а не возможные толкования текста, — не противоречит православной экклезиологии.

Слабость данного документа, как и прочих подобных документов, которых за почти шестидесятилетнюю историю ВСЦ было принято великое множество, заключается как раз в том, что он носит заведомо общий, согласительный характер. В самом тексте документа нет ничего еретического, однако тот факт, что он принимается и православными, и протестантами, придает ему двусмысленный характер. Эта двусмысленность сопровождала православных в ВСЦ на протяжении всего периода их там пребывания, и будет сопровождать до тех пор, пока они там остаются.

В интервью интернет-сайту Зарубежной Церкви я говорил о том, что современный христианский мир все более отчетливо делится на две группы. С одной стороны, это группа Церквей, которые настаивают на необходимости следования церковному Преданию: в эту группу входят, прежде всего, Православные Церкви, дохалкидонские Церкви и Римско-Католическая Церковь. На другом конце спектра — те протестантские общины, в которых следование Преданию никогда не воспринималось как норма и в которых происходит стремительная либерализация вероучения, нравственных принципов и церковной практики. Пропасть между «Церквами Предания» и церквами «либерального толка» сейчас настолько значительна и растет она настолько быстро, что мне трудно представить, каким образом удастся сохранить «межхристианское содружество» в самом ближайшем будущем.

Как я подчеркнул в том же интервью, факт разрыва нашей Церковью диалога с Епископальной Церковью США и Церковью Швеции свидетельствует о том, что межхристианское сообщество, если можно так выразиться, начало «трещать по швам». Если другие протестантские церкви Севера будут следовать по стопам американских епископалов и шведских лютеран, то в скором времени связи будут рваться на регулярной основе. В таком случае, в один прекрасный день созданный с таким трудом «союз протестантов и православных», каковым является ВСЦ, просто не выдержит под тяжестью накопившихся разногласий, и «экуменический корабль» потонет.

В заключение этих кратких заметок — несколько слов о возможном выходе Московского Патриархата из ВСЦ. Кому такой выход принесет пользу? Во-первых, лично мне, потому что я буду освобожден от обязанности ездить дважды в год на заседания Исполкома и раз в полтора года — на заседания Центрального комитета (т.е. у меня высвободится две-три недели в году). Во-вторых, Константинопольскому Патриархату, который уже сейчас использует ВСЦ в качестве платформы для расширения своего влияния, и отсутствие в ВСЦ могущественной Русской Церкви еще более укрепит позиции Константинополя.

Принесет ли выход из ВСЦ пользу Русской Церкви? Я в этом сомневаюсь. Я вообще полагаю, что выход из ВСЦ никак не скажется на внутренней жизни Русской Православной Церкви и останется более или менее незамеченным на уровне приходов, монастырей, духовных школ. В то же время, Русская Церковь лишится важной платформы для свидетельства об истине Православия перед лицом инославных христиан.

С другой стороны, я согласен с теми, кто считает, что в настоящее время надо укреплять связи, прежде всего, с Церквами, которые защищают традиционные духовные и нравственные ценности, а не с протестантами либерального толка. Может быть, более эффективным, чем ВСЦ, был бы Совет, в который вошли бы Католическая, Православные и Ориентальные (дохалкидонские) Церкви? «Совет» не в смысле богословской или экклезиологической унии, а в смысле стратегического альянса или пакта, заключенного ради защиты традиционного христианства.

Именно традиционное христианство, а не та размытая либеральная версия христианства, которая предлагается многими протестантскими общинами, способно сегодня противостоять вызовам воинствующего секуляризма, либерализма и релятивизма. Перед лицом этих вызовов сплочение «Церквей Предания» является велением времени.

Думается, что формы участия Русской Православной Церкви в межхристианском диалоге должны и дальше оставаться предметом соборного обсуждения. Важно, чтобы иерархи Зарубежной Церкви принимали в этом обсуждении активное участие, наряду с иерархами Московского Патриархата. Именно в ходе соборного обсуждения должен решаться вопрос о сохранении членства в ВСЦ или выходе из этой организации. Однако данный вопрос, по моему убеждению, должен быть решен в контексте общей стратегии межхристианского сотрудничества. Эту стратегию и предстоит выработать двум частям единой Русской Церкви, которые, как я надеюсь, уже в ближайшие дни соединятся вокруг одной евхаристической Чаши.