Александр Ярешко, доктор искусствоведения, профессор Саратовской государственной консерватории, президент «Ассоциации колокольного искусства России»: Главная тайна колокола

Александр Ярешко, доктор искусствоведения, профессор Саратовской государственной консерватории, президент «Ассоциации колокольного искусства России»: Главная тайна колокола

— Александр Сергеевич, какие организации сегодня входят в состав Ассоциации колокольного искусства?

— Ассоциация является всероссийской организацией и объединяет в себе свыше пятидесяти первичных структур, крупнейшие из них — Санкт-Петербургская, Воронежская, в том числе колокольный завод В.Анисимова «Вера», Уральская с колокольным заводом «Пятков и Ко», Новгородская, Валдайская, Архангельская, Самарская, Саратовская, Ярославская, Краснодарская и другие. В их состав входят предприятия, музеи, школы звонарей и т.п. Это движение за возрождение колокольного искусства в России началось давно, еще в советское время. Можно вспомнить восстановление звонницы в Архангельском музее деревянного зодчества под руководством В.Лоханского и А.Давыдова, возрождение звонов в Ростове Великом под руководством С.Мальцева, в Суздале — В.Гараниным и Ю.Юрьевым и многих других. Я начал изучать колокольное искусство еще в начале 70-х годов. Стал работать в консерватории педагогом, изучать русскую музыку, заинтересовался колоколами, и вдруг выяснилось, что в учебниках о них совсем ничего нет. И я засел в Ленинской библиотеке, вытащил оттуда все, что было возможно, и понял, что надо этим заниматься серьезно. Для начала я взял магнитофон и стал объезжать все наши города и веси, выискивать церкви, где сохранились колокола, старых звонарей, слушать, записывать, и в результате у меня образовалась коллекция звонов.

— Какая из этих встреч больше всего вас поразила?

— Таких встреч было несколько. Я описал их в книге «Колокольные звоны России». Навсегда останется в памяти встреча с Леонидом Васильевичем Паниным из Костромы. Старый, прикованный к постели смертельной болезнью, он буквально подполз к своей домашней звоннице — набору из пяти колоколов, висящих рядом с кроватью. И так самозабвенно звонил! Звонил в последний раз. Леонид Васильевич сберег главное —  традицию звона. И передал ее своим ученикам. На мои вопросы о «школе» многие костромские звонари отвечали просто и кратко: «Учились у старого звонаря Леонида».

— Встречи с этими людьми, наверное, повлияли на всю вашу дальнейшую жизнь…

— Да, я стал заниматься профессионально, изучать претворение колокольных звонов в искусстве композиторов, поступил в аспирантуру Российской академии музыки им. Гнесиных в Москве, хотя первый раз меня не приняли с этой темой, но потом уже годы другие пошли... Параллельно со мной несколько человек тоже начали изучать это искусство в разных ракурсах. Мы начали объединяться, а с 1980-го года — проводить научные конференции по изучению колокольного звона. В Ростове Великом собрались энтузиасты и создали Ассоциацию колокольного искусства. Первый президент Ассоциации Юрий Васильевич Пухначев был очень инициативным человеком, он организовал две научные конференции. Его, к сожалению, уже нет в живых. С 1994 года по настоящее время я возглавляю Ассоциацию в качестве президента.

— Какие задачи стояли перед Ассоциацией в советское время?

— Тогда нам особенно нужно было объединять свои усилия. Во-первых, нужно было обеспечить друг друга информацией, которой было очень мало, собирали ее по крупицам. Нужно было  рассказать и показать людям, что такое звоны. И в 1992 году я, еще будучи преподавателем Саратовской консерватории, организовал факультатив по колокольному искусству и ежегодно принимал студентов на обучение. А потом эти студенты разъезжались по своим городам, и уже там начали звонить, обучать, создавать свои школы. И в итоге создалась разветвленная сеть обучения колокольному искусству.

— С какими трудностями вы сталкивались в то время?

— Ну, скажем, если в центральной полосе, Москве, Подмосковье, звоны можно было найти, то на юге России (Ростовская область, Краснодарский и Ставропольский край) ни одного звонаря не осталось. Там были полностью разрушены церкви и уничтожены колокола. И потом, когда началось восстановление церквей, то понадобилась титаническая работа по возрождению звонов, и основу этой работе положила Ассоциация. Мы собирали фестивали «от Москвы до самых до окраин», и продолжаем это делать. Но в последнее время мы стали выбирать места, где особенно нужна наша деятельность. В Университете культуры и искусства Краснодарского края мы организовали школу звонарей. Такая же картина, как на юге России, была и в Чувашии. Построили несколько церквей в  Чебоксарах — и совсем нет звонарей. И я несколько раз выезжал туда, устраивая курсы церковных звонарей.

— Чем важны колокольные фестивали сегодня, когда уже нет задачи популяризовать колокольный звон?

— Я помню, когда на Красной площади в Покровском храме впервые за много десятилетий зазвучали колокола, люди просто падали на колени, потому что это было какое-то потрясение. Будем надеяться, что пройдет еще сколько-то лет и такой необходимости в фестивалях не будет, потому что церкви оснастятся колоколами, и, как встарь, каждый второй мужчина будет уметь звонить в колокола.

К счастью, сейчас люди начинают понимать, привыкать, и звоны с удовольствием слушают. Это естественное сочетание: колокольный звон и церковная служба. У нас в России функцию церковного музыкального инструмента взяли на себя колокола. А русские звонари подняли музыку звонов до высокого художественного уровня. Это, с одной стороны, зов церкви, но это еще и искусство. И я еще застал старых звонарей, которые помнили традицию и великолепно звонили.

Сейчас композиторы пишут музыку, в которой звучит хор, симфонический оркестр и колокола — не оркестровые, настроенные по классической гамме, а церковные. Как в опере «Жизнь за царя» Глинки — в финале звучит настоящая звонница. Это церковный звон, внедренный в конкретную ситуацию музыкального произведения. И мы понимаем, что современная русская музыка будет все больше и больше насыщаться колокольным звоном.

— Какие задачи на будущее ставит перед собой ваша Ассоциация?

— Мы в каком-то смысле разбудили Россию. Мы стремились как можно шире давать людям знания по этой теме, но и сейчас еще не выполнили до конца эту задачу. Сегодня основная задача —  объединить колокольные центры  не только России, но и Украины, Белоруссии — стран, в которых живут наши православные братья. Мы пытаемся до конца раскрыть тайну колокола и колокольного звона. Впрочем, может быть, это и невозможно.

Иногда кажется, что все уже известно, но чем дальше, тем больше мы узнаем о колоколе. Ведь раньше мы не могли, предположим, вникнуть в акустический состав колокольной бронзы, мы ее слушали, интуитивно постигали, но у нас не было специальной аппаратуры. Сейчас она есть, и можно исследовать глубже. Мы составляем графики звучания колокола. И наши производители быстрее осваивают секреты изготовления колоколов.

Когда в 1980—90-е годы стали изготавливать первые колокола, это поначалу казалось довольно простым делом: есть рецептура — делай! Но в результате получались просто какие-то «горшки», а не колокола. Нужно было еще много лет поработать, чтобы достичь хорошего с эстетической точки зрения звучания. И тут должно быть разумное сочетание в использовании современного оборудования и элементов старинной рецептуры. Например, по древнему рецепту нужно было мешать металл березовыми бревнами. Прочитали и подумали: как и зачем это делать? Ведь есть машины, которые могут мешать. А потом поняли, что в этом есть смысл. Дело в том, что когда раскаленный металл мешают березовыми палками, береза сгорает в нем и оставляет определенную консистенцию.

— Неужели сейчас это соблюдается?

— Да, стали мешать березой. В  старину один колокол делали очень долго. Для плавки металла были только уголь и дерево. А сейчас процесс ускорен — есть газовые, электрические печи. Раньше было известно много тонкостей, которые создавали определенный колорит звучания. Даже добавляли лопату навоза в металл. Сейчас можно заменить некоторые ингредиенты современными химическими составами. Но эти составы тоже нужно изучить, и потому у производителей работы еще очень много.

— Какая проблема, на ваш взгляд, сегодня главная в колокольном искусстве?

— Главная проблема — надо оснастить все наши церкви хорошими колоколами.

В России немало колоколен в два-три яруса. Что это значит? Значит, внизу должны быть большие колокола, на верхних ярусах — средние и малые. И раньше с такой колокольни звучал целый ансамбль колоколов, вся колокольня звучала. А мы сейчас даже не знаем, как работает ансамбль. И если у храма появляются колокола, их вешают на одном ярусе. А двух- и трехъярусное звучание мы пока еще не освоили. Ансамблевая игра существует у нас пока только на звоннице (например, на Ростовской).

Но это неудивительно. Ведь в нужном количестве колоколов нет. А на многоярусной колокольне нужно повесить не один ярус — средний, а нужно еще на нижнем ярусе повесить большие колокола, настоящие, многотонные — в тысячу пудов, две тысячи пудов, и тогда они будут звучать и давать ритмическую заданность остальным. И только представьте, когда вся колокольня будет вот так ритмично звонить, — это будет великолепное, в симфоническом смысле слова, явление.

Церковь в принципе не может быть без колоколов. Колокол — глашатай Церкви, которая объединила когда-то Русь. Неслучайно колокольня — это самая высокая часть храма, получившая на Руси символическое значение — она несла в себе звук-символ, символ Церкви, глас Божий. И колокольни располагались так, чтобы одна с другой иметь звуковую связь. По сути, звон колоколов связал всю Россию, сообщая единство Церкви. В свидетельстве XVIII века Адама Олеария читаем, что «церквей, монастырей и часовен в городе (Москве) и за городом будто бы 4500. Не найдешь ни одной, где бы не висело по меньшей мере четырех или пяти, а в некоторых даже девяти колоколов, так что когда они зазвонят все разом, то поднимается такой гул и сотрясение, что друг друга нельзя расслышать».

Когда-то в России колокола измеряли время, и звали на службу, и провожали со службы — это был единый процесс.

— А раньше к началу службы звонили дольше, чем сейчас?

— Конечно. Регламентации никогда не было. И если в сельском приходе к службе нужно было созвать людей из окрестных деревень, благовест начинался минут за 40, чтобы люди успели дойти до храма. С одной стороны, это был зов, а с другой стороны — Благая весть: забудь все и иди в церковь. А потом уже был звон непосредственно перед службой, относительно недолгий, но яркий, дающий определенный настрой всем пришедшим.

— Какие же раньше были колокола, если их звон разносился на большие расстояния?

— При каждой церкви раньше были большие колокола. По-настоящему большие. Мы сейчас повесим колокол в 300 килограммов, и нам кажется, что он большой. Нет. Колокола в сельских храмах были от четырех до десяти тонн. В сельских! Конечно, этот звон разносился на все деревни вокруг.

И все эти колокола погибли. Правда, некоторые из них прихожане отстояли. Звонарь Воскресенской церкви в с. Левашово под Ярославлем Мелетина Феофановна Пургина мне рассказала такую историю: «В войну это было. Понаехало к нам какое-то начальство, и давай снимать колокола с колокольни. А наши старухи да матери легли всем селом вокруг церкви и говорят: “У нас всех мужей и сыновей уже поубивало, а вы хотите весь остаток отнять!” — и не дали… Что только те не делали! Пожарные приехали, из пожарной кишки всех обливали, кто не молчал — соломой рот затыкали, в милицию зачинщиков возили, целую неделю каждый день приезжали — все равно не дали».

Сейчас у нас осталось несколько звонниц, где сохранились старые колокола, как, скажем, в Ростове Великом — XVII века. Но будем надеяться, что понадобится, может быть, не тысяча, как было в прошлом, а десятки лет, чтобы восстановить наши церкви и наполнить колокольни большими колоколами. Тогда это будет полноценное колокольное искусство.

Но самое главное, конечно, — это то, что колокол создает определенное душевное настроение человека. В Ростове Великом есть колокол «Сысой», весом 32 тонны. Если вы его услышите, вы не сможете пройти мимо. Он заставит вас остановиться и слушать его. И вы будете слушать его звучание и наслаждаться музыкой колокольного звона. Колокол зовет к себе, он призывает. Он, как живой организм, обращается к живым людям.

В этом, наверно, и есть самая главная сила и одновременно тайна колокола.