Московское метро и евангельские ценности

Размышления о том, что быть христианином

каждый день — трудно

Мы много говорим о православных основах нашей культуры и евангельских ценностях. Но как-то невольно предполагаем, что раскрываются эти ценности в каком-то «особом контексте». В повседневной жизни естественные, казалось бы, для православного христианина реакции почти не встречаются. Особенно ярко и трагично наше безразличие к ближним проявляется в ситуациях, когда слабые подвергаются агрессии со стороны сильных. Это происходит каждый день прямо на наших глазах. Чаще всего мы молчим, проходим мимо. А порой даже не замечаем. Особенно пронзительно это безразличие многие переживают в конце зимы — начале весны. Перегрузки, авитаминозы, эпидемии гриппа и депрессии... Этот период принято называть «весенним обострением». И одновременно февраль-март — это начало Великого поста. В это время работы над собой обостряется и чувство справедливости.

«В московской подземке на станции метро “Маяковская” пенсионер внезапно толкнул под электропоезд двух женщин», — поразила нас недавно пришедшая новость. Дело было так. Семидесятилетний дедуля полдня переходил с линии на линию, преодолевая перегон за перегоном. До станции ВДНХ за ним по пятам следовала жена. «Вокруг бесы и ведьмы!», — пугал ее супруг. В полдень он оторвался от жены, выбрал жертву и начал ее преследовать. Приблизился к ним и — с глаз долой — сбросил с платформы под поезд метро детских хирургов мать и дочь Красновых.

Дедушке поставили диагноз, и теперь за его весенними обострениями будут наблюдать специалисты в белых халатах. Пожизненно. Охота на ведьм, к счастью, закончилась без тяжелых последствий: женщины среагировали быстро, куда-то правильно закатились, и выжили.

Там, куда дедулю определили, к подобному поведению, что называется, привыкли. Говорят, что его жертвой в тот день мог стать любой пассажир подземки. «Бывает так, что человек внезапно заболевает, и никто, даже близкие, об этом не догадываются. Такие приступы болезни особенно бурно развиваются в весеннее время, сопровождаясь бредом, психомоторным возбуждением», — поясняет заместитель директора Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского Зураб Кекелидзе.

Действительно, весна — время урожая на такие случаи. Но «обострениям» подвержены не только пожилые люди: в марте 2006 года на станции «Проспект Вернадского» мужчина средних лет решил покончить жизнь самоубийством. Только он неожиданно передумал и бросил под колеса поезда стоявшую рядом девушку. По счастливой случайности она упала в межрельсовое пространство и отделалась лишь ушибом руки. Мужчине поставили диагноз «шизофрения».

Но я не готова «списывать» все эти случаи на сезонные обострения или великопостные искушения. Просто потому, что люди в метро по большей части вовсе не считают собственное хамство, наглость, а порой и избиение окружающих чем-то из ряда вон выходящим. Они так живут, и окружающие не возражают, молчат.

Вот уже около месяца моя подруга носит на запястье новое «украшение» — эластичный бинт. Под ним — треснувшая кость: такой «подарок» ей сделал в метро мужчина, которому очень надо было пройти, — кажется, он торопился поздравить свою любимую с 8 марта, накануне Прощеного воскресенья. А потому с силой стукнул мою знакомую по руке — чтобы не мешалась. Девушка она хрупкая, небольшая — ответить не могла, тем более что и сил не осталось. А когда она расплакалась от боли и обиды, «герой» обернулся и сказал: «Шо ревешь, дура? Москва слезам не верит».

Судя по всему, в вагоне были все москвичи, и все считали так же (или тоже торопились поздравить своих девушек, мам, сестер), а потому ни один человек не вступился, не ответил на силу силой, не сдал наглеца в милицию. Или всем было некогда?

Еще одна моя знакомая удивляется: «Вошла в вагон пожилая женщина, посмотрела по сторонам, вздохнула и встала в проходе, между скамьями. Ни один из сидевших мужчин и не подумал уступить ей место. Я поднялась, и  женщина, поблагодарив меня, села. Тут же вскочили сразу двое (!) мужчин. Одному лет 25, второму на вид за 40... Я села на место первого — было ближе. Оба мужчины ехали еще долго. И стояли... Вопрос: почему никто из них даже не двинулся, когда посреди вагона стояла пожилая женщина?»

Я — не удивляюсь.

Не удивляюсь, потому что нет смысла. И не стоит меня обвинять в феминистских настроениях — я отнюдь не думаю, что ненависть в метро направлена исключительно на женщин. Правда, и злиться бесполезно, хотя это чувство мне вполне понятно. Потому что иногда кроме ярости ничего не остается. В тот самый день, когда дедуля вел борьбу с нечистой на личном фронте, прихватив попутно двух ни в чем не повинных дам, утром произошло событие, не менее значимое для меня. И, конечно, тоже в метро.

Спустя 15 минут после выхода из дома моего сына-школьника раздался звонок: «Мама, приезжай с паспортом в милицию в метро». Пока я металась в поисках документов, пришла удачная мысль — ведь не зря же я числюсь журналистом, — прихватить с собой диктофон и пресс-карту.

В отделении, помимо сержанта, притулившегося на странном стуле, больше похожем на выдернутое из «Газели» кресло, и моего сына, находились два клона, или «двое из ларца, одинаковы с лица». Одинаковы они были не только в общих чертах, но и до последней мелочи: прилизанные прически, ботиночки с намеком на принадлежность к силовым структурам, отутюжены были не только брюки, казалось, у них даже куртки боятся быть уличенными в помятости.

Не буду пересказывать то, в чем пытались меня убедить (пока не увидели диктофон и документы) эти люди, оказавшиеся отцом и сыном. В ходе разговора мне все же удалось прояснить суть дела: мой подросток «пролез» на перрон и посмел встать перед ними. Тогда старший — «я 32 года кадровый военный» — недолго думая, применил знания, накопленные за долгую жизнь: резким захватом сзади стал душить мальчика.

Мой сын вывернулся и ударил обидчика, после чего тот, решив, что он — пострадавшая сторона, стал избивать парня. Причем избивать профессионально — синяки проступили лишь к вечеру. Остановили кадрового бойца случайные свидетели этого инцидента, они же посоветовали мальчику пойти в милицию и написать заявление. Мы написали, под напутствия профессионала: «Вам надо его обязательно в армию отдать. Там его научат жизни». Ну да ладно, с армией мы сами разберемся, мне вот только интересно: не дискредитирует ли такое поведение и вышеупомянутый институт, и самих военных, работающих с подрастающим поколением? Или с ходу душить и «давать в морду» — это теперь норма жизни?

Опять-таки, если списать подобное поведение на весеннее обострение и великопостные искушения, то становится боязно за наших доблестных защитников Отечества. Коль скоро их так легко может вывести из себя подросток, возможно, в штатских взрослых они видят врага?

Мне очень страшно, что приходится так часто сталкиваться с бессмысленной жестокостью, откровенным хамством, наглостью, все учащающимися «обострениями», которые сопровождаются явлением бесов. И все же, точно зная притчу про бревно и соломинку, скажу, что начинать надо каждому с себя.

Если внимательно следить за собой,  можно заметить, что нервическое состояние подступает уже с Масленицы. То есть, пока тело готовится к посту, душа балансирует на грани: то ли ей «оторваться по полной» напоследок, то ли есть смысл поутихнуть, чтобы подойти к Страстной в подобающем состоянии. Но в то время как они пытаются договориться между собой, в дело вступают те, кому совершенно невыгодно, чтобы в человеке раскрывался образ Божий.

Отсюда начинаются метания, которые, если не пресечь их постом и молитвой, разольются полноводной рекой неприятностей. Живя в большом городе, в одиночку здесь не справиться. И если сегодня на сочувствие, на поддержку способы далеко не все, это вовсе не значит, что завтра все должно быть так же. Очень хочется, чтобы основы православной культуры не остались только предметом общественной дискуссии или плохо выученным уроком.