Закон против Церкви

14 апреля Верховный Совет Приднестровской Молдавской Республики провел первое слушание законопроекта «О свободе совести и религиозных организациях». На заседании присутствовал Тираспольский и Дубоссарский Юстиниан, выступающий с серьезной критикой законопроекта. Характерный штрих к ситуации – реплика председателя парламентского комитета, ответственного за разработку законопроекта, Марии Макаровой. Она пояснила депутатам, что несогласие религиозных организаций с законопроектом не стоит принимать во внимание — ведь принимаем же мы законы в отношении заключенных, не консультируясь с ними. И хотя заключенным эти законы не нравятся, они обязаны их исполнять. И все же 14 апреля депутаты 23 голосами против 6 проголосовали за отклонение данного законопроекта и изменение его концептуальной основы.

Отвыкли мы от «приговорно-плеточной» журналистики. Но в Приднестровье и сегодня можно прочитать перлы вроде: «В январе-феврале этого года криминально-клерикальной оппозицией была предпринята попытка государственного переворота. Во главе этой оппозиции, как выясняется, стоит некто, очень похожий на епископа Юстиниана». Оказывается, «попытка государственного переворота» состояла в том, что епископ не согласился с проектом нового закона о свободе совести. История дискуссии вокруг законопроекта уже знает и аресты (в конце марта арестовывали секретаря епархии о. Дионисия Абрамова) и анафемы (в феврале владыка Юстиниан отлучил от Церкви автора законопроекта).

Особый оттенок конфликту придает то, что епископ Тираспольский Юстиниан — единственный легитимный носитель власти (пусть и только церковной) в самопровозглашенной и никем в мире не признанной Приднестровской республике. Возглавляемая им епархия входит в состав Московского Патриархата, причем не напрямую, а через Кишиневскую митрополию. Девять лет работы епископа Юстиниана в Приднестровье были работой миротворца: единственная «ветвь власти», которая из Молдавии переросла на левый берег Днестра, — это церковная.

Труд владыки находил признание и приднестровских властей, вручивших ему высшие награды своей республики.

И вдруг — резкое изменение религиозной политики. Похоже, что приднестровская силовая элита делает ставку на боевое язычество. «Днестровский курьер» в день Благовещения ни слова не говорит о православном празднике, зато помещает большое и вполне рекламное интервью о неоязыческой секте.

Явно симпатизирует язычникам и новый законопроект. Его многочисленные ограничения  распространяются на религиозные общины, а таковыми считаются лишь те группы, что «верят в Бога». Уже в первой статье есть это определение: «Религия — специфические действия (культ), основанные на вере в Бога».

Очевидно, что приднестровский закон дает слишком узкое определение религии. Лучше бы его авторы последовали примеру князя Трубецкого, который в «Энциклопедии Брокгауза и Ефрона» определил религию как веру в существование высшего мира. Там, где человек предполагает существование надчеловеческого духовного мира (в форме духов или энергий, личного Бога или инопланетян), — там работают формы религиозного сознания. Сужение же мира религий до теизма оставляет государственную школу совершенно беззащитной перед натиском неоязычников рериховского типа.

Какие же ограничения налагает приднестровский законопроект на религиозные общины?

Во-первых, он обрекает регион, в котором живет три четверти миллиона людей, на культурно-религиозную изоляцию. Религиозные организации, а также «общества, братства, другие объединения граждан для осуществления благотворительности, изучения распространения религиозной литературы и иной культурно-просветительской деятельности, не могут возглавляться лицами, не имеющими гражданства ПМР». Иностранцы (в том числе граждане Молдовы, Украины, России) не могут возглавлять церковные школы, не могут даже входить в руководящие органы религиозных общин. Принятие такого закона будет означать депортацию епископа Юстиниана и многих других православаных (равно как и католических) священников.

Во-вторых, создается государственный орган по контролю над религиозной жизнью. Он точно знает, что именно является «деструктивной религиозная организацией», — это «авторитарная иерархическая организация любой ориентации, разрушительная по отношению к естественному гармоническому духовному, психическому и физическому состоянию личности, а также к созидательным традициям и нормам, сложившимся социальным структурам, культуре, порядку и обществу». Пока этот всекомпетентный орган не даст своего заключения, никакая религиозная группа не сможет получить регистрации. Но этого мало. Ни один священник и проповедник не сможет вести свою деятельность, если этот самый государственный орган не выдаст ему «аккредитацию».

В-третьих, законопроект говорит, что все «финансовые и имущественные пожертвования, как и иные доходы, собственность и находящееся в пользовании имущество религиозных организаций, подлежат налогообложению». Это занятная манера государства брать себе долю от того, что было пожертвовано отнюдь не ему...

Школам, в том числе и частным, запрещено преподавать Закон Божий даже факультативно (максимум, что разрешено — это факультативы по религиоведению или религиозной культуре).

И, наконец, самое главное: «Миссионерская, проповедническая деятельность, распространение и продажа печатной, аудио-, видеопродукции религиозного содержания в организациях, учреждениях и на территориях, прилегающих к объектам государственной и частной систем образования, запрещены, за исключением самих религиозных организаций, их структурных подразделений и относящихся к их ведению территорий».

За этой сложной конструкцией стоит запрет на всякое присутствие Церкви за пределами храма. Книжные магазины забиты неоязыческими книжками (целительство, «диагностика кармы», привороты, «астральное каратэ» и т.п.). Но теперь это море нельзя будет разбавить и капелькой христианской литературы.

Чтобы еще больше изолировать церковную проповедь от общества, закон устанавливает: «Не разрешается использование для проповедническо-миссионерской деятельности объектов и сооружений, не имеющих культового предназначения, независимо от форм собственности, в том числе построенных за счет собственных средств, взносов, пожертвований». Но самое скандальное другое: оказывается, что если лекционный зал построен самой религиозной общиной за счет собственных средств, но стоит отдельно от молитвенного помещения, — и тогда там нельзя читать именно лекций.

Нетрудно заметить, что ограничения тяжким грузом ложатся на все христианские общины — и православные, и католические, и протестантские. Сегодня можно услышать, что православная традиция — это традиция сервилизма, всегдашнего молчания и послушания государственной власти, в то время как западные христиане умеют, мол, отстаивать свои права и гражданские свободы и осаживать претензии государства... Но из всех религиозных общин, действующих в Приднестровье, публично заявить о своем несогласии с новой религиозной политикой рискнула только православная епархия. Получит ли епископ Юстиниан поддержку правозащитников? Или православная ряса окажется «плащом-невидимкой», за которым правозащитники не увидят боль и правду живого человека? Не заметили же они боли русских людей, изгонявшихся из дудаевской Чечни...