Выступление митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла на форуме «Война и мир. Религии и культуры в диалоге»

В Аахене (Германия) состоялся межрелигиозный форум «Война и мир. Религии и культуры в диалоге». 8 сентября митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, председатель Отдела внешних церковных связей, выступил с докладом на секции «Православные и католики перед вызовом экуменизма».

За последние десять лет все чаще приходится слышать о кризисе экуменического движения. Стало почти нормой утверждение о том, что прежние формы межхристианского сотрудничества свое отжили, и теперь необходимо коренное реформирование межхристианских отношений и организаций. Всемирный Совет Церквей уже пять лет назад инициировал создание так называемого Форума христианских церквей и экуменических организаций, который был призван стать открытой площадкой для диалога между церквами и общинами, полагающими для себя возможным членство в экуменических организациях, и теми, для которых такое членство неприемлемо.

Некоторых в современном экуменизме пугает чрезмерная бюрократизация, и им хотелось бы видеть более «харизматический» подход к разрешению гордиева узла различий и разделений. Другие, уже совершенно смирившись с трагедией разделенности и даже убедив себя в том, что никакой трагедии, собственно, и не было, настаивают на «расширении горизонтов», на включении в экуменический процесс максимального числа общин самых разных толков, вне зависимости от их размера и учения. Третьи вообще не видят в экуменическом движении никакой обозримой перспективы и призывают самоустраниться от «мировой христианской политики», сосредоточиться на локальных проблемах, не выходить за рамки прямых двусторонних взаимоотношений с наиболее дружественными церквами. Среди православных можно найти немало сторонников именно последнего подхода. Некоторые группы настойчиво пропагандируют изоляцию в качестве панацеи от «проклятых вопросов», которые, дескать, лишь смущают совесть верующего народа.

Похоже, что экуменическое движение действительно находится в кризисе, возможно, даже в тупике. В каком-то смысле этот кризис был неизбежен. Еще на заре экуменизма, в самый романтический период его истории, выдающийся русский богослов протоиерей Георгий Флоровский предостерегал от поиска легких путей, от опасностей «догматического минимализма», обличал бесплодность торопливых попыток скорее достичь результата. Другую серьезную опасность он усматривал в преобладании гуманитарно-миротворческой тематики, духа Лиги Наций во Всемирном Совете Церквей — в ущерб достижению христианского единства, возвращению к духу и жизни древней Вселенской Церкви, которая, по его мнению, продолжает свое непрерывное существование в Церкви Восточной, Православной и, во многом, в Церкви Римско-Католической.

Сегодня, как это ни парадоксально, экуменическое движение оказалось заложником политики, направленной на акцентирование ценностей гуманистических, в отличие от ценностей сугубо христианских. Само движение в этом не виновато, поскольку оно состоит из церквей и христианских общин, которые привносят в него свои озабоченности и приоритеты. Имею в виду прежде всего процессы модернизации, протекавшие, главным образом, в протестантском мире в относительно благополучных послевоенных условиях. Эта «перманентная реформация» становилась наиболее зримой именно на межконфессиональных встречах. К великому сожалению, экуменическое движение в целом пока не выполнило своей важнейшей исторической задачи — сближения христиан на глубинном уровне духовной жизни, — оставив их разобщенными в опыте переживания веры. Отец Георгий Флоровский писал в 50-х годах: «Мы должны стремиться не к удовлетворению наших мечтаний и надежд, какими бы славными и вдохновляющими они ни были или ни казались, а лишь к общему возрождению духовной жизни в существующих общинах».

Однако, вместо духовного возрождения и сближения, мы столкнулись с новыми препятствиями, делающими все более трудным совместное свидетельство о Христе в мире, из которого вытесняются христианские ценности. На наш взгляд, негативную роль в этом сыграло некритическое усвоение многими богословами на Западе, а вслед за ними и церквами, секулярной гуманистической идеологии. Секулярный гуманизм во многом отличен от христианской библейской антропологии, которая далека от однозначной поддержки свободы в любой форме. Проблема эта начала по-новому осмысляться русской религиозной философией еще в первой половине прошлого века: «Если вдуматься достаточно глубоко и окинуть широким взглядом общеевропейское (в том числе русское) историческое прошлое, — писал Семен Франк, — то мы увидим, что русская революция есть последнее завершение и заключительный итог того грандиозного восстания человечества, которое началось в эпоху ренессанса и заполняет собою всю так называемую «новую историю...» В начале XXI века мы можем сказать, что русская революция оказалась отнюдь не завершением, а лишь одним из этапов этого процесса, который ускорил свое развитие после Второй мировой войны и достиг своего апогея на развалинах коммунизма.

Что касается христианства, то во многих, в первую очередь протестантских, общинах либеральные ценности, связанные с личными правами и свободами, обросли богословской аргументацией, которая по-разному оценивается и которую многие считают сомнительной. Ныне эти ценности порой воспринимаются как равные или даже более высокие по отношению к ценностям, исходящим из Священного Писания и апостольского Предания. Более того, ясные и недвусмысленные свидетельства Слова Божия в случае, если они расходятся со светскими либеральными ценностями, либо игнорируются, либо подвергаются интерпретации, искажающей их подлинный смысл. Так, вполне оправданная с точки зрения церковного предания защита прав личности (особенно в условиях тирании, гонений на веру, войн или нищеты) была радикализирована в ущерб нормам апостольского Предания, что выразилось в женском священстве, в признании гомосексуализма нормой и так далее. Светско-правовой принцип религиозной толерантности был экстраполирован на догматику, что привело к появлению синкретизма, часто укрывающегося за фасадом инкультурации.

Процесс гуманистической модернизации при современных возможностях протекает с чрезвычайной быстротой, так что ситуация в некоторых церквах радикально меняется в пределах одного поколения. Иногда приходится слышать от людей, переступивших 50-летний барьер: «Это уже не та церковь, которую я помню из своего детства». Богословы и церковные лидеры, вдохновляющие подобное развитие, чаще всего объясняют происходящее необходимостью обновления христианства во имя его более эффективного воздействия на жизнь современного человека и общества. Этот тезис, на мой взгляд, не выдерживает критики, ибо никто не сможет доказать наличие положительной зависимости между либерализацией богословской мысли и церковной жизни, с одной стороны, и эффективностью христианской проповеди, с другой. Напротив, происходящее на Западе свидетельствует по крайней мере о неспособности гуманистической модернизации сделать христианские общины более эффективными в их свидетельстве и служении современному миру.

Неудивительно поэтому, что Церкви, исповедующие непреходящую ценность Священного Писания и апостольского Предания, стремятся противостоять охватившему многих порыву к тотальному реформированию и пересмотру «старых» истин. Но противостояние это состоит не в воздвижении внешних барьеров, не в самоизоляции, не в отказе от общения с «братьями, разлука с которыми терзает нас» (св. Григорий Богослов). Оно выражается прежде всего в отстаивании неповрежденности Евангелия Христова, преданного Церкви апостолами во всей своей силе и непрестающей новизне: «Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1, 8). Очевидно, что Православная и Католическая Церкви, как Церкви Предания и как наиболее близкие по своей истории, вероучению и церковному строю, а также многие протестантские общины, пытающиеся сохранить в своей жизни нормы апостольского Предания, должны трудиться вместе ради утверждения в мире Слова Христова, ради спасения многих. Возможно, нам следует искать пути более адекватного представительства «кафолической» традиции, в том числе в рамках глобального межхристианского форума — Всемирного Совета Церквей или того, что, быть может, придет ему на смену.

У многих есть опасения, что межхристианский диалог теряет динамику и осмысленность, что он осуществляется только во имя некой политкорректности. Мы пятьдесят лет говорим о многих догматических и вероучительных истинах. Но мы отнюдь не достигли полного взаимопонимания. Поэтому многие говорят, что диалог не имеет будущего. Я глубоко убежден, что это не так. Если нам не удается достичь прорыва в вероучительных дискуссиях, мы должны дать диалогу новое содержание. Тема сохранения христианских ценностей в жизни современного общества является областью, где мы можем достичь прорыва. Нам нужно совместно свидетельствовать о христианских ценностях людям современного мира, который эти ценности стремительно теряет. Если не мы, то кто, и если не сегодня, то когда?

Если межхристианское движение находится в тупике, давайте выведем его из этого тупика. Найдем темы, которые бы вдохновляли людей, которые бы реально нас объединяли и помогали бы нам возрастать во взаимном уважении и братской любви. Но, к сожалению, это благое пожелание останется только пожеланием, если мы не сумеем преодолеть соблазна миссионерского соперничества. Нельзя не заметить, что появление таких документов, как «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию» и «Dominus Jesus», связано не в последнюю очередь с неверным пониманием сущности Церкви нашими партнерами по межхристианскому диалогу. Исповедание святителя Киприана Карфагенского — Salus extra ecclesiam non est — выражает древнее понимание миссии Церкви, которая была и остается единственным спасительным ковчегом благодати Божией. Однако такое самосознание, которое существует как у Православной Церкви, так и у Католической, не должно служить поводом к перечеркиванию всех положительных результатов, достигнутых в диалоге между христианским Востоком и Западом во время и после II Ватиканского собора, а также в период деятельности Всемирного Совета Церквей. Современный мир, с его жесткой глобальной конкурентной борьбой и агрессивным отстаиванием партикулярных экономических интересов, предлагает церквам нелегкую дилемму: следовать той же логике «борьбы за рынок» или прислушаться к голосу апостола языков Павла: «Я старался благовествовать не там, где уже было известно имя Христово, дабы не созидать на чужом основании» (Рим. 15, 20).

Дух соперничества, подчас перерастающий в откровенную враждебность, способен окончательно разрушить братскую любовь и доверие, созидавшееся десятилетиями многих трудов. Идеология «свободного рынка религий» неизбежно сталкивает церкви и общины друг с другом — ведь где рынок, там непременно должна быть жесткая конкуренция, там не место жертвенной любви, бескорыстной взаимопомощи, отказу от земных выгод. Если мы позволим внешнему миру заставить нас поступать по логике конкурирующих фирм, готовых на все ради «борьбы за клиента», то будет навсегда похоронена надежда на совместное свидетельство о Христе. Настало время осознать: сейчас нам как никогда нужна взаимная поддержка, нужно полное осознание нашей исторической ответственности за судьбы христианского мира, который испытывает тяжелейшие удары со стороны идеологии человекобожничества, способной искалечить миллионы и миллионы людей.

Начало XXI века ставит христианство перед новыми вызовами, на которые мы сможем достойно ответить, лишь сохраняя верность Евангелию и полноте Предания, ни в чем не уступая лукавому духу века, но являя миру пример полноты жизни в Боге и братской любви: «Итак идите, научите все народы, …уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф. 28, 19—20). Исполняя заповеди Христовы, мы должны предпочесть верность апостольскому Преданию и полноту веры — поспешным реформам, ставящим под сомнение таковую верность, послушание воле Божией — погоне за духом времени, сотрудничество — конкуренции, братскую любовь — вражде «мира сего». Только такой путь может привести христиан к воссозданию единства. Надеюсь, что мы вернемся на этот путь. Надеюсь, что исполнятся слова отца Георгия Флоровского: «Воля к единству должна прозреть и закалиться в покаянном искусе и в подвиге веры».