Епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан: Нам нужны сердечные молитвы

— 1 сентября я совершал закладку нового храма в Нальчике. Здесь присутствовало множество верующих, президент Кабардино-Балкарии В.Коков, полпред президента в Южном федеральном округе В.Яковлев. В республике был праздничный день, предполагалась большая программа. Но услышав сообщение о захвате школы, я сразу же принял решение ехать в Беслан.

От Нальчика до Беслана 60 километров, и меньше чем через час мы были уже на месте. Первое, что увидел, — огромное количество людей и оцепленная военными и спецподразделениями школа. У всех в глазах была боль и тревога. Осетины мужественный народ, но здесь люди чувствовали свое бессилие, поскольку террористы прикрылись детьми.

В оперативном штабе были президент Северной Осетии А.Дзасохов, председатель парламента Т.Мамсуров (Таймураз Дзамбекович — сам уроженец Беслана, и в школе, захваченной боевиками, оказались его дочь и сын). Руководители республики обсуждали вместе с представителями силовых ведомств пути разрешения кризиса.

Затем состоялась моя беседа с журналистами. Это была уже вторая встреча за день. В Нальчике, когда совершали закладку нового собора, было много представителей прессы, телевидения, и еще там я обратился к террористам, захватившим школу, с просьбой отпустить невинных детей. «Посмотрите вокруг себя, — говорил я, — посмотрите в глаза этих мальчишек и девчонок, которым вы угрожаете смертью, — представьте, что на их месте ваши дети, ваши близкие. Разве их жизни могут быть разменной монетой в политическом торге?! Отпустите детей, хотя бы самых маленьких».

Трудно сказать по каким соображениям, но это обращение так и не было передано ни по одному из каналов, хотя камер, повторю, было много.

В Беслане я вновь обратился при посредничестве журналистов к боевикам.

И первого, и второго, и третьего сентября я все время разговаривал с отцами, матерями, близкими, чьи дети и родственники были в руках террористов. И видел в глазах этих тысяч людей надежду на человека в духовном одеянии. Вместе с ними я молился о скорейшем освобождении заложников.

Последний раз я вышел к людям около одиннадцати часов 3 сентября. Это была долгая беседа. Еще была надежда. А дальше случилось то, о чем знает весь мир — прогремели мощные взрывы. Началась ураганная стрельба. Из окон школы стали выпрыгивать окровавленные, обожженные дети. Несли убитых и раненых. Взяв свой автомобиль, я направился туда, откуда шла стрельба, откуда несли детей. Из зоны обстрела вынесли подростка, он был окровавлен, ноги разорваны в клочья, видимо, от взрыва. Я взял его на руки, погрузил в автомобиль, и мы поехали в госпиталь. Никогда не забуду лица этого несчастного школьника.

Взрывы в спортзале, напичканном взрывными устройствами, обвал потолка... Все это вызвало многочисленные жертвы среди детей и взрослых. Но много погибло от рук бандитов, открывших огонь на поражение в спину бегущим детям.

— Понимают ли военные, сотрудники МЧС, что не только психологи, но и священники должны иметь возможность оказать помощь пострадавшим?

— Ответ только один: все люди хотели, чтобы их пастыри были с ними в эту минуту. И президент Северной Осетии-Алании Александр Сергеевич Дзасохов, с которым я был все эти ночи и дни вместе, и Т.Мамсуров, и силовики, — все обращались с просьбой помочь успокоить народ.

Помню, в одну из ночей ко мне подошел профессор из института имени Сербского. Он поблагодарил меня и попросил: «Владыка, никуда не уходите, Вы очень помогаете психологам и врачам, вы нужны нам».

И от начала и до конца оставаясь со своей паствой, я делал все возможное, чтобы отереть слезы, утешить плачущих и скорбящих.

Своими руками я закрывал глаза убитым спецназовцам, которые ценой своей жизни спасли многих детей.

В такие трудные минуты архипастырям и пастырям надо быть со своей паствой, ибо когда люди видят, что их духовные наставники вместе с ними, у них появляются надежда и успокоение.

— Как сегодня Церковь может помочь родственникам погибших и бывшим заложникам?

— Когда мы говорим о Церкви, надо всегда помнить, что Церковь — это весь народ Божий, все мы. И сейчас самое важное — это молитва, и молитва не формальная, протокольная, но молитва сердечная. Это первое, что мы обязаны делать.

Сегодня, 7 сентября, здесь, в Беслане похоронили больше ста человек. И я должен сказать, что видел город могил, видел море слез, слышал поистине плач, рыдания и вопли, и перед глазами вставало евангельское повествование об избиении Иродом младенцев.

Пожалуй, самое крепкое сердце на этом кладбище не могло бы удержаться от слез, потому что казалось, что хоронят жизнь. Но мы знаем, что зло не может победить окончательно. Мы знаем и другое. Мы знаем, что невинная кровь мучников — а они именно мученики, эти дети, погибшие в Беслане, — невинная кровь мучеников, она является жертвой и за наши грехи.

И поэтому, еще раз повторяю, самое важное сейчас — это молитва, не просто акафисты, особые прошения, но слезные молитвы, молитвы всей Церкви, каждого христианина.

Об этом хочу напомнить всем, кто будет читать вашу газету. Это сейчас самое важное, это действенное лекарство. Но и, конечно же, заупокойные богослужения и слово утешения в первую очередь тем, чьи дети стали жертвой этих злодейских рук.

Об этом я попросил свое духовенство, свою паству, об этом прошу всех.

Конечно же, необходима и материальная помощь. Именно от Церкви. По всей епархии мы собираем средства и, надо сказать, и духовенство, и прихожане щедро откликнулись на эту беду. Эту помощь мы будем оказывать адресно.