“Особенности, трудности и первоочередные задачи православной миссии в современной Украине” (часть I)

Миссия в Церкви

Изо всех направлений в миссии сегодня самой важной представляется внутренняя миссия — миссия в Церкви. И первое, что должно состояться, — это внедрение в приходскую практику оглашения перед крещением и приуготовления к Таинствам. Не знаю, нужно ли возродить институт оглашенных в древнем его виде, но оглашение должно стать обязательным. Для этого нужна литература, и литература серьезная. Нужны пособия нескольких уровней: для самого катехизатора, для церковных людей, для только слышавших о Боге, для приходящих после оккультных школ, и тому подобное. Приглашаю тех, кто имеет такой опыт, поделиться своими наработками.

То же самое касается и приходящих к Таинствам. И если существуют кое-где удачные пособия для крещаемых, то большинство книг, посвященных браку или исповеди, причащению или елеосвящению, просто не выдерживают никакой критики. Содержащие суеверные или превратно понятые представления книжонки, сродни печально известной “Лекарство от греха”, выполняют функцию отталкивания от Церкви здравомыслящих людей.

Что делать? Думаю, нужно всем вместе начать собирать удачный опыт, систематизировать его, издавать, распространять и рекомендовать к внедрению в практику.

И тут — невеселое отступление. У многих из нас есть свой опыт свидетельства — у кого больший, у кого меньший. Нужно уметь делиться этим опытом. А получается часто по-другому. Я вот пожалуюсь, не называя имен. Приходит ко мне письмо без подписи, но с упреком: мол, миссионерский отдел мало работает, а ведь у нас есть хорошие наработки. Я обрадовался — есть еще неравнодушные люди! — и дважды пригласил сего неравнодушного человека к сотрудничеству. И — молчание. Такое случается нередко: вот, мы чем-то недовольны, бурно или тихо возражаем, но делать не желаем ничего. Да, нашему отделу еще учиться и учиться. Но странно — так мало желающих преподать нам урок! Многие чем-то недовольны, но практически никто не спешит делиться собственным опытом. Почему?

Я призываю всех исполнять свое служение в таком, очень правильном, духе: “Не согласен — возражай; возражаешь — предлагай; предлагаешь — выполняй!”. Делитесь, пожалуйста, опытом, не ждите, когда вам что-нибудь принесут готовенькое или будут настойчиво просить принять участие в чем-либо. Нужны энтузиасты, в том числе и такие, которые готовы раздать свои наработки, расточить свое интеллектуальное богатство для других, пусть даже никто и не вспомнит об авторе...

Возвращаюсь к теме. Важнейшим моментом внутрицерковной миссии является богослужение. О проблемах языка я скажу чуть позже, сейчас же вот о чем: очевидно, настало время — при миссионерском отделе, или при Синодальной богословской комиссии, или отдельно — создавать богослужебный отдел, который бы, среди прочего, разрабатывал вопросы миссионерских богослужений. Вспомним отцов Собора 1917 года, которые предлагали внесение изменений в богослужение. Очевидно, в нынешних условиях мы стоим перед проблемой создания каких-то особенных чинов и последований миссионерского характера — может быть, упрощенных по сравнению с обычными, но более доступных, которые можно было бы использовать именно как форму проповеди.

И само проповедание в Церкви должно претерпеть изменения. Прекрасные образцы проповедей позапрошлого столетия оказывают порой действие противоположное ожидаемому, — современный проповедник должен уметь говорить именно с современным человеком. Потому так популярны книги наших современников — проповедника митрополита Сурожского Антония, апологета диакона Андрея Кураева, аскета архимандрита Лазаря (Абашидзе): они и многие другие говорят согласно учению Святых Отцов, но — по-современному. И обязательно нужны новые переводы творений Отцов и Учителей Церкви. Мы имеем достаточно умных, ученых и благочестивых верующих людей, у нас есть Духовная академия, пять семинарий, училища, в том числе и миссионерское, — значит, кадров достаточно. И эту проблему следует решать, не откладывая.

Есть и масса других проблем, о которых нужно говорить на съезде.

Раскол

Требует особенного внимания судьба наших братьев и сестер, отпавших от Церкви в раскол. Это фактически раздел нашей миссии, пограничный между внутри— и внецерковным.

По моему мнению, в расколе сейчас пребывает несколько совершенно разных категорий людей.

Первая — те, кто озабочен национальным вопросом. Для них в церкви самое важное — именно национальное, и потому они с радостью идут в “истинно украинские церкви”. Таким неплохо напомнить, что именно Украинская Православная Церковь была со своим народом в годы гонений, в то время как “истинно украинская церковь” бежала за границу, а другая “истинно украинская” церковь вообще возникла десяток лет тому назад. Нужно, четко указывая места Нового Завета, продемонстрировать, что, во-первых, “нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос” (Кол. 3, 11), а, во-вторых, “все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом” (I Кор. 12, 13); наконец, “все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе” (Гал. 3, 26—28). И как не создается Церковь по половому или социальному признаку, так же не естественно и создание “национальной” церкви, тем более страдающей нелюбовью к представителям других церквей. Если же не так — то это не христианство.

Другая категория принадлежащих к расколу — те, кому “все равно”, то есть люди, для которых самое главное, чтобы было все, “как положено”: священник, кадило, певчие, храм... Свидетельство среди таких равнозначно проповеди язычникам. Только познав Истинного Бога, такие люди смогут разобраться и в вопросе церковном.

Третья же категория — это искренне заблуждающиеся, серьезно уверенные в том, что, раз Бог один, то и церкви все одинаковы. Тут ситуация, наверное, самая сложная. Только глубокое воцерковление указанных лиц способно пробудить в них ощущение различия Церкви и церкви.

Нужно стараться избегать в противораскольнических выступлениях делать акцент на личности. На укор в нечистоте нам могут возразить укором же. Дело вовсе не в личностях. Главное — научать паству и всех слушателей, в том числе и представителей власти, что раскол — это отпадение от Единства Церкви, от Бога. Непризнание раскольников православным миром — да, но главное — то, что раскольники не имеют ни с кем литургического общения, не причащаются вместе. Законы могут изменяться, а вот непричастность Телу Христову страшна всегда.

Важно и то, что раскольники все более и более стараются мимикрировать, скрываясь за привычными людям формами, а иногда и утверждая, что они — просто “украинская православная церковь”. Без дополнений. Нужно тщательно продумать тактику противораскольнической деятельности в таких условиях.

Католицизм

и греко-католицизм

Сейчас идет активное распространение греко-католицизма на восток, в том числе и в регионы, где такового ранее не наблюдалось. В той же Полтавской епархии есть греко-католические приходы, которые, впрочем, не очень афишируют свою конфессиональную принадлежность. Но вожди унии имеют “право” сказать: на Полтавщине есть греко-католики. И скоро УГКЦ сможет оспаривать у “Киевского патриархата” лавры “исконно украинской церкви” (“питомо украінськоі церкви”), потому что парафии униатов будут в каждой области — хоть в малом числе, но будут.

Мы должны очень тактично, но достаточно внятно говорить о неестественности такого положения. Следует рассказывать об истории насаждения унии, не бояться цитировать документы. И это важно делать не только (и, наверное, не столько) в западных регионах, сколько в центре и на востоке, на юге Украины, куда греко-католицизм активно проникает. “Патриотам” и “любителям истории” нужно давать читать столь чтимого ими Тараса Шевченко, который делал недвусмысленные выводы и об унии, и вообще о католицизме в Украине. Согласитесь, что порой для “национально сознательного” человека авторитет Шевченко несколько выше, чем авторитет священника, — так пусть Шевченко и свидетельствует против унии.

Должен заметить, что наша скорбь по поводу чуть ли не полного “окатоличивания” Западной Украины должна быть несколько уменьшена. В советское время, после известного Львовского собора 1946 года, многие верующие, входя в православные храмы, оставались все же католиками. Появился даже термин “криптокатолицизм”, скрытое католичество, который удачно характеризовал состояние душ этих людей. Однако сейчас, как мне кажется, многие из так называемых греко-католиков и просто католиков — бывшие православные — также ощущают себя не вполне униатами. Они таковы, потому что изменилась обстановка и все, не без содействия властей, пошли из православия в унию; а вот в душе... Я думаю, можно говорить о том, что сейчас уже оформился феномен “криптоортодоксии” — скрытой православности многих “униатов” или “римо-католиков”. И наша задача — не просто говорить об этом, но и обращаться к таковым, учась говорить на понятном им языке.

С каждый днем становится все более актуальным еще один аспект этой проблемы. Сейчас практически во всех странах мира существует большая украинская диаспора, для которой храм — не только Дом Божий и место богообщения, но и живая связь с Отчизной, народными традициями и обычаями. И православные украинцы, живущие вдали от Родины, хотят, при сохранении церковно-славянского богослужебного языка, слышать проповеди на украинском, общаться с пастырем на родном для них языке. Мы не имеем права утратить эту часть нашей паствы, — ведь если мы не пришлем к ним украиноговорящего священника, то к ним придут те же греко-католики...