Святитель Земли Пензенской

В 2003 году исполняется 50 лет со дня кончины архиепископа Пензенского и Саранского Кирилла (Поспелова). Его архипастырское служение пришлось на тяжелые годы войны и послевоенной разрухи. В это время он был уже далеко не молодым человеком, перенесшим ужасы и тяготы сталинских лагерей. Здоровье его было подорвано непомерным физическим трудом и нечеловеческими условиями лагерной жизни. Но, выйдя на свободу, будущий архиепископ Кирилл (в то время — протоиерей Леонид Поспелов) нашел в себе силы и мужество взять на себя и понести тяжкий крест пастырского служения и молитвенного предстояния перед Богом за всех страждущих.

О назидательной жизни и деятельности архиепископа Кирилла живо и ярко написал в своих воспоминаниях протоиерей Владимир Тимаков («Альфа и Омега» № 25—27

за 2000, 2001 гг.). В публикуемой статье излагаются основные вехи жизни этого верного пастыря и подвижника нашей Церкви, к которому с полным основанием могут быть отнесены слова свт. Григория Богослова: «Многие из наших подвижников... одни подвизались до смерти, а другие едва не до смерти, для того только оставленные в живых, чтобы пережить победу, и не окончить жизнь вместе с борьбою, но служить для других побудителями к добродетели, живыми мучениками, одушевленными памятниками, безмолвною проповедью».

Владыка Кирилл, архиепископ Пензенский и Саранский, умер на 78-м году жизни, в 1953 г; год его рождения — 1876. Родился он в семье псаломщика, в селе Можаровка Пензенской губернии. При крещении ему дали имя Леонид. Семья была большая, отец кое-как обеспечивал их быт. Однако он рано погиб, и семья осталась без кормильца. Нищета наступила страшная, но мир не без добрых людей. Крестная мать Леонида, особа влиятельная, поспособствовала, чтобы мальчика определили в духовную семинарию. Блестяще закончив семинарию, он мог бы пойти в духовную академию. Но поскольку мать и младшие братья оставались в нужде, Леонид не мог позволить себе продолжать образование. Оставался один путь — идти на служение. Леонида пригласили в Баку на дьяконское служение в кафедральном соборе.

В Бакинском кафедральном соборе была совершена дьяконская хиротония, и он был облачен не только в стихарь, но и в подрясник и в рясу. Несколько лет спустя о. Леонид стал настоятелем этого храма. Время шло, все было хорошо, но потом заболела матушка. Болезнь ее требовала перемены климата и переезда   в Центральную Россию. Обер-прокурором Святейшего Синода о. Леониду было предложено место настоятеля Кронштадтского собора, то есть место недавно почившего о. Иоанна Кронштадтского. Казалось бы, такое лестное предложение! Однако, как рассудил о. Леонид, чтобы занять такое место, надо самому быть святым, — и отказался.

В результате протоиерей Леонид Поспелов был переведен в Саратов, где занял место настоятеля кафедрального собора и законоучителя. Там и застала его революция. Наступили годы духовной разрухи и гонений на Церковь.

В 1921 году в Поволжье разразился страшный голод. Деятельность протоиерея Леонида по сбору средств в пользу голодающих была чрезвычайно успешной. Его проповеди никого не оставляли равнодушным, они зажигали сердца людей, вызывали ответную реакцию милосердия и сострадания. Для приобретения на собранные деньги хлеба о. Леонида направили на Украину. Прибыв туда, он выступал на фабриках, заводах, в театрах с призывом помочь голодающим. За три месяца им было приобретено 13 вагонов зерна.

Однако, несмотря на всю эту бескорыстную деятельность по борьбе с голодом, в 1933 году о. Леонид был арестован и осужден как враг народа. Его сослали в лагерь, расположенный в Средней Азии. Было ему тогда 57 лет. Палящее солнце, раскаленный песок и ни единого деревца — в таких условиях о. Леонид провел около 10 лет. Полуголодное существование и непосильные физические нагрузки подорвали его здоровье.

О. Леонид вышел на свободу больным стариком. Незадолго до своего ареста он овдовел, а за годы войны и пребывания в лагере он утратил связь со всеми своими родственниками, так что после выхода из лагеря ему просто некуда было ехать.

После освобождения о. Леонид поселился в Актюбинске, где поначалу работал конюхом при городской больнице. Там же на конюшне он и жил. Спустя некоторое время о. Леонид с разрешения властей начал совершать общественные панихиды на кладбище, к участию в которых он постепенно привлек и других живших в Актюбинске заштатных священнослужителей. Народу собиралось так много, что заполнено было все кладбище. Шла война, в каждой семье были погибшие. Эти службы вносили утешение в души скорбящих людей. О. Леонид организовал сбор пожертвований в пользу семей погибших. Средств было собрано очень много, и все были отданы в Городской совет для распределения среди нуждающихся.

Вскоре о. Леонид был вызван в Москву на прием к Патриарху Сергию. Годы репрессий и военного лихолетья обескровили нашу Церковь, ряды священства и церковной иерархии поредели. Преемственность в Церкви держалась лишь беззаветным подвижничеством и мученичеством. И в этих тяжелейших условиях протоиерею Леониду было предложено занять архиерейскую кафедру в г. Пензе. За три дня был совершен постриг, наречение и хиротония. При постриге

о. Леониду было дано имя Кирилл.

 В 1944 г. на страстной седмице новопоставленный епископ прибыл в Пензу. Поселился он на захолустной улице на втором этаже деревянного дома с шатающейся и скрипящей лестницей. Архиерею была отведена одна большая комната, разделенная перегородкой. Одно помещение служило приемной, канцелярией и столовой, а другое — поменьше — спальней. Но недолго пришлось епископу Кириллу послужить на Пензенской кафедре. После кончины Святейшего патриарха Сергия по завещанию последнего местоблюстителем Патриаршего престола стал Ленинградский митрополит Алексий (Симанский). Он перевел епископа Кирилла на Ташкентскую кафедру. В Пензе уже успели полюбить своего епископа и не хотели его отпускать. Но, поскольку определение Синода было уже вынесено и указ о переводе подписан, владыка  ночью, никого не оповещая, уехал со своим келейником в Москву, а затем в Ташкент.

Среднеазиатская епархия состояла тогда из пяти республик. Это означало, что при управлении епархией архиерей должен был сноситься с пятью только республиканскими уполномоченными, а сколько еще было областных! Вся епархия и почти все храмы были обновленческими. Срочно нужно было вникать в дела, а главное — возрождать дух православия.

В то время православные в Ташкенте ютились в маленькой часовне на кладбище, тогда как кладбищенский храм (единственный в городе), захваченный обновленцами, почти всегда пустовал. Ситуация начала бурно меняться с приездом епископа Кирилла. Его мудрые, гибкие и осторожные действия были направлены на постепенное искоренение обновленческого духа. На освободившиеся приходы и в новооткрытые храмы поставлялись православные священники. В своих действиях владыка опирался на поддержку Местоблюстителя митрополита Алексия, а также пользовался советами архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), хорошо знакомого с положением дел в Среднеазиатской епархии.

Описываемое время — это канун Поместного Собора 1945 года. Епископ Кирилл дважды побывал в Москве, где принимал участие в работе Предсоборных совещаний. По дороге в Москву он дважды останавливался в Актюбинске, в котором он жил после выхода из лагеря, работая конюхом, и который теперь входил в его епархию. Здесь его помнили и священнослужители, и городские власти. Владыке Кириллу был оказан очень теплый прием. Больше того, ему удалось вернуть Церкви здание храма, отобранное в 30-е годы.

В здании располагался дом культуры. Однако епископу удалось настолько воодушевить церковный народ, что за несколько дней старое храмовое здание было приведено в порядок и приготовлено к богослужению. Весь город стекся на первое архиерейское богослужение. Владыка по своему обычаю несколько раз по ходу службы выходил к народу с коротким словом. Завершил же он богослужение призывом провести сбор средств в помощь семьям погибших воинов. Сбор был необыкновенный.

Вскоре епископа Кирилла перевели на вновь образованную Ивановскую кафедру, которая выделилась из Владимирской епархии. На новом месте владыка столкнулся с немалыми проблемами: все его распоряжения встречали постоянное противление так называемого «управляющего епархией» — протоиерея, настоятеля собора, назначенного на эту должность Владимирским епископом. Это противление привело к тому, что не было ни должного послушания священства, ни средств к существованию. В этой борьбе иссякли все силы владыки, его постиг изнурительный недуг — ишиас. Но, несмотря на страшные мучения и боли, епископ Кирилл не оставлял молящихся без проповеди: после каждой службы он приказывал ставить аналой и, облокотившись на него, проповедовал. Жил же он, как и в бытность свою в Пензе, в одной большой комнате в бревенчатом доме. В ней помещались и канцелярия, и кабинет, и спальня, и столовая.

Пребывание епископа Кирилла на Ивановской кафедре было недолгим. Видя, что отношения с местным настоятелем у него не складываются, он обратился к патриарху с просьбой перевести его обратно в Пензу. Вскоре был получен указ о переводе, о чем владыка и объявил после Всенощной в храме. Когда народ узнал о переводе епископа Кирилла, он просто взбунтовался. Даже вызванные наряды милиции ничего не могли сделать...

И вот, Божьей милостью, владыка Кирилл опять в Пензе, в своем родном городе, который несколько лет назад со слезами сожаления простился с ним. Теперь владыка возглавил епархию Пензенскую и Саранскую (последняя лишь позднее была выделена в отдельную епархию). И хотя ему в это время было уже за семьдесят, все силы своей души он отдает беззаветному служению Церкви, трудам по устроению новых приходов и храмов в своей епархии и заботам о своей пастве. Многочисленные поездки по епархии порой были связаны с немалым риском и требовали не только сил и терпения, но и мужества. Но все это забывалось при виде того благоговения, с которым  встречал народ своего архиерея.

В 1953 году владыка скончался. В последний путь его провожала вся Пенза. Отпевали в соборе. Через весь город похоронная процессия несколько часов шла к месту его последнего упокоения, к Митрофаниевскому храму, в котором он начинал свое епископское служение. Похоронен архиепископ Кирилл в алтаре под жертвенником. Слева, с внешней стороны алтаря, находится мемориальная табличка.

Всю свою жизнь владыка вел подвижнический образ жизни: ел в минимальном количестве самую простую пищу, жил в скромной келье — «архиерейских покоях», которые только по наличию в них архиерея могли называться таковыми. Из одежды владыка Кирилл имел одну-две простые рясы. При исключительной своей скромности три раза в год (к Пасхе, Рождеству и дню своего Ангела) владыка все скопленные деньги рассылал и раздавал нуждающимся и всегда большими суммами — чтобы, как он выражался, помочь человеку встать на ноги, если он действительно попал в беду.

У владыки Кирилла был очень жесткий распорядок дня. К нему шла масса народа, он никому не отказывал и потому принимал без перерыва.

Ревность к вере, к святыне, к богослужению была у владыки Кирилла протрясающей. Хотя он и не был большим богословом, однако все его проповеди были зажигающими. Молящихся в храме владыка всегда держал в собранности и умилении, он сам весь светился на молитве, чем и зажигал сердца людей. Владыка всегда старался собирать народ «под собственную кожу», во время молитвы не давал ему рассеиваться мыслями. Несколько раз за службу, в любой момент литургии (кроме Евхаристического канона) на краткое мгновение он мог выйти с зажигающим словом. 

Всей своей подвижнической жизнью владыка Кирилл явил пример живой, трепетной веры, не знавшей сомнений. Он весь был преисполнен жертвенной любовью к Богу и людям, чем явил изумительный образ священнослужителя, страстотерпца, мученика.

На фото:

архиепископ Кирилл (Поспелов), Святейший патриарх Алексий I, митрополит Николай (Ярушевич)