Когда мы говорим о миссионерстве, это не значит, что нужно снаряжать особую поездку в Китай или на острова Фиджи. Вокруг нас, в любимой нами и печалящей нас России наши близкие — дети, родители, родственники, друзья, коллеги — нуждаются в христианском миссионерстве не меньше, чем народы далеких стран. Не надо думать, что миссия — удел особых служителей Церкви. Ко всем христианам обратил апостол Петр такие слова: «Вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Пет. 2, 9); «будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет. 3, 15). Поэтому вполне можно говорить о повседневном, «домашнем» миссионерстве среди окружающих людей нас как о важной и общей всем заповеди Божией.
Многие из нас предпринимают усилия в этом направлении, всячески проповедуя среди своих родственников и знакомых, стараясь воцерковить их. Но нечасто, увы, наша проповедь венчается успехом. Бывает даже и наоборот — наши труды отталкивают людей от Церкви; и не столько труды, сколько тот образ христианства, который мы подчас являем. Нередко приходится сталкиваться с такими ситуациями: жил себе обычный человек; обратился к Богу, воцерковился — и стал совершенно непереносим для своих ближних, которые, глядя на него, думают: ну, если он сделался таким из-за православия, то нам от него, пожалуй, нужно держаться подальше... Или так бывает: «средняя» семья, муж с женою живут уже несколько лет, «притерлись» друг к другу, выстроили отношения, быт. Вдруг — горе: супруга уверовала... и теперь — конец мирной жизни в семье. Муж брошен, все внимание супруги обращено только на «духовную жизнь», на духовника, на паломничества; муж не слышит уже от жены нормального слова, а только православную лексику да упреки: де, ты нехристь, венчаться не хочешь, не постишься, и прочее, и прочее. Результат такого «воцерковления» — семья на грани распада. И, я думаю, каждый из нас может припомнить немало случаев такого рода.
Почему же так? Ведь Церковь сама в себе имеет великую, неотразимую убедительность, она не может не быть привлекательной. Отчего же наши ближние, видя нас, слушая нас, людей церковных, не приходят к Церкви? Отчего мы, при всей искренности наших намерений, не являем перед людьми «совершенства Призвавшего нас в чудный Свой свет» (1 Пет. 2, 9)? Очевидно, где-то мы совершаем ошибку? Да, совершаем. И ошибок этих в деле миссии мы делаем несколько.
Благовествование и внешняя церковность
Благовествование Христа и спасения в Нем, как сути Церкви, нередко подменяется проповедью внешней церковности. В основе этого лежит мысль привести человека к Богу через обряд, причем последний может восприниматься с известной долей магизма. По образному выражению одного батюшки, мы склонны проповедовать купола и колокола, а не Христа и нравственную жизнь. Часто можно услышать такие, например, «советы новоначальным»: «Ты постись, ходи в церковь, читай такие-то и такие-то молитвы, съезди обязательно в такую-то обитель к старцу, отслужи молебен такой-то иконе» и т.д. Наставляемый говорит: «Да я не понимаю ничего, что в Церкви происходит, и молитвы мне непонятны...» На это следует такой ответ: «Ну, и ничего, что ты не понимаешь. Главное, что бесы понимают, а тебе и не надо ничего понимать», — то есть как бы все само собой, автоматически где-то там на небе произойдет, а ты только выполняй то-то и то-то. Это и есть магизм.
На самом же деле перед участием в церковном обряде обязательно требуется понимание его — то есть от Христа и Евангелия, как от главных источников, мы приходим к обрядам и внешним чинам Церкви, которые только в этом случае осмысливаются и наполняются реальным духовным содержанием. Это исконный образ действия Церкви: сначала научить, затем преподать, — но не наоборот. Поэтому когда мы хотим приобщить кого-то к Церкви, начинать нужно не со свечек и записок, а с объяснения основ веры и устроения Церкви, а основы эти сводятся к благовествованию о Христе Спасителе и о нравственной евангельской жизни.
Почему мы зовем ко Христу?
Создается неправильный образ Церкви: часто мы зовем людей в Церковь не потому, что она Христова, а потому, что она традиционна на Святой Руси и наша нация обязана ей своим становлением.
Здесь нужно сказать следующее. Церковь имеет определенную иерархию ценностей, и нужно всегда отличать религиозный ее смысл от внешних соприкосновений. Патриотизм и здравое национальное самосознание — вещи важные, нужные, востребованные; но они не могут занимать первые места именно в Церкви. Главное в Церкви — это Христос Спаситель, Его Божественная Личность. Задача Церкви — приобщать Ему Духом Святым людей, причем не собственно народы и нации, а именно каждого человека, каждую личность. Церковь переводит человека с перстной земли на Небо; нации же — принадлежность падшего мироустройства, поэтому начинать знакомство с Церковью с положения «русский — следовательно, православный» — значит переворачивать стройный порядок христианских ценностей с ног на голову, и душу, чающую Неба, возвращать опять на землю. История XX века с очевидной ясностью показала, что русский — не всегда значит «православный». В 1917 году немалая часть русского народа отказалась от христианства; кровь своих верующих собратий проливали, к сожалению, и русские люди тоже...
Правда, если мы будем рассматривать исторический контекст Православия, мы увидим, что Поместные Церкви строились по национальному признаку. Однако Церковь, не отрицая важность национальной составляющей жизни, при этом всегда осознает и исповедует себя прежде всего Апостольской, Единой и Соборной, то есть Вселенской. Это значит, что Христова Церковь открыта любому человеку, независимо ни от каких его особенностей — расовых, национальных, социальных, образовательных, профессиональных и т.д. Для Церкви все это не важно, а важна сама человеческая личность. Когда этот принцип церковной жизни умаляется, забывается, когда национальные идеологемы выходят на первый план и претендуют на какую-то особую церковную санкцию, тогда наличная церковная действительность становится не способной выявить в должной мере именно церковную, вечную, небесную суть христианства — что мы и наблюдаем в настоящее время.
Между прочим, эти две подмены: Христа — обрядом и Церкви — национализмом — являются основной причиной, по которой значительный успех у молодежи имеет протестантизм. Однажды я разговорился с молодым человеком, ходившим на наши катехизические курсы при Молодежном центре Данилова монастыря. Этот молодой человек находился в духовном поиске, результатом которого было его пребывание — на тот момент — в одной из протестантских церквей. Когда я спросил его, почему так, что его «не устраивает» в православии, он ответил: «Я два года ходил по московским храмам и слушал проповеди. И в 90 процентах проповедей я не слышал ничего о Христе и Евангелии. А у протестантов хоть как-то об этом говорят». Конечно, я думаю, что 90 процентов — это явное преувеличение, но при всем преувеличении упрек этого юноши нельзя не признать обоснованным.
«Отрицательная» проповедь
Смещение акцентов и нарушение христианских ценностей проявляется также и в том, что в большинстве случаев наша проповедь носит отрицательный характер. Мы проповедуем себе и другим смерть, ад, вечные муки, бесов и их козни; мы запугиваем себя и других антихристом, глобализацией и т.д. Призыв к отказу от лже-ценностей часто перерастает в отрицание естественного устроения жизни. Христос в такой системе проповеди выступает не как цель духовной и церковной жизни, а — в лучшем случае — как средство избежать адской участи и бесовского (или «глобалистского») воздействия.
Нарушение правильного строя мыслей заключается здесь вот в чем: Бог открыл нам истины об аде, наказании грешников, о приходе антихриста перед концом истории и прочих вещах этого рода вовсе не для того, чтобы мы сделали это основным содержанием нашей жизни, а для того, чтобы мы имели трезвый и точный взгляд на человека и на историю. Цель же нашей жизни — Христос, жизнь с Ним и Им; пребывание со Христом — всегда радость и мир. Вот с этого и нужно начинать проповедь. Любой человек стремится к счастью и боится смерти; Христос есть высшее счастье, Он есть Воскресение и Жизнь (Ин. 11, 25). Ад же, и бесы, и грех есть то, от чего нас Христос как раз избавил. Избавление это, правда, не безусловно; оно зависит от соблюдения нами заповедей Божиих, от противления греху и понуждения себя на добро, от нашей личной нравственной, духовной и церковной жизни. Именно на это и нужно обращать главное внимание, подчеркивая дар Христовой свободы и связанную с ним нравственную ответственность человека за свое христианство, — а иначе наша религия сводится к очередной системе «колдовства — антиколдовства», при которой люди опять попадают в рамки магического взгляда на духовную жизнь.
Итак, наша проповедь должна носить положительный характер и быть, прежде всего, Христоцентричной. Без этого не будет действенным наш призыв к людям «бегать греха»: люди просто не поймут, ради чего, собственно, они должны отказываться от многих вещей, считаемых в падшем мире «нормой», поскольку они не видят, что они получат взамен.
И еще. Люди в большинстве своем живут сейчас очень трудно. Наше время отличается особым разлитием жестокости, цинизма, равнодушия, неуверенности в завтрашнем дне. В таких условиях нужно особенно следить за тем, чтобы не переносить на Церковь идеологию современного общества. Нельзя людей пугать Богом. Бог — не равнодушный бюрократ, не надзиратель, не злорадный подсчитыватель наших промахов, немощей, ошибок и грехов. Он — наш Отец (1 Ин. 4, 16). Душа человеческая чает Спасителя Христа и Утешителя Духа; человеку нужен положительный идеал Истины, Любви и благобытия. Идеал этот — Иисус Христос. Нельзя представлять Его людям не тем, что Он есть. Нельзя отодвигать Его на второй план, на первом имея ад, бесов, ИНН, колдунов, масонов, глобалистов и прочее. Нельзя подменять благовествование «зловествованием», такая проповедь не может быть удачна.
