Патриотическое служение

Патриарх Тихон

(Белавин)

1917 год вовлек в круговорот революционной истории и Русскую Церковь. Для самой Церкви решающим событием стал Поместный Собор 1917-1918 годов, ознаменовавший окончание «синодальной эпохи». Собор восстановил институт патриаршества и регулярную традицию созыва соборов. Духовный авторитет 11-го патриарха Московского и всея Руси Тихона (Белавина), избранного Собором, должен был укрепить церковное единство и помочь сохранить нравственное и культурное наследие России для потомков.

Свой крестный путь Первосвятитель Тихон начал у Кремлевского Успенского собора. В то время центральный барабан пятиглавия собора уже был пробит артиллерийским снарядом, но менять вековое место интронизации не стали.

Люди смотрели на печальника и заступника с надеждой, полагая, что в смутное время патриарший авторитет укрепит церковное единство.

Пройдет год, и в дни первой годовщины победившей власти Святейший патриарх обратится с воззванием к Совету Народных Комиссаров, призывая их отказаться от «бесцельной жестокости, обагряющей в крови русский народ». Казни без суда, захват заложников, расстрелы, гноение заключенных в тюрьмах без допросов, обвинение ни в чем неповинных. Вместо обещанной свободы — безнаказанность, убийства и грабежи. Патриарх протестовал против отсутствия свободы печати, против насильственного выселения жильцов из домов.

Второй раз (первый раз это было сделано в мартовском 1918 года патриаршем обращении) он дает правдивую оценку Брестского мира —  грабительского и унизительного для России. Новая власть расчленила, раздробила Родину, угасила храбрость в сердцах ее воинов.

Святейший патриарх осознавал, что это обращение вызовет злобу и ярость. Но он не боялся, зная справедливость своих обличительных слов. Заботой о Родине и о своем народе было пронизано все его служение. В дни страшнейшего голода 1921 года, унесшего, по данным историков-демографов, жизни 6 млн. человек, Святейший патриарх Тихон стал во главе созданного им Всецерковного комитета помощи голодающим.

Как известно, власти не нужна была Церковь, единая со своим народом. Троцкий и Ленин использовали голод для проведения двух антицерковных политических кампаний — изъятия церковных ценностей и обновленческого раскола, используя для этого голод как формальный повод. В ходе кампании предлагалось дать самое решительное и беспощадное сражение духовенству, «чтобы они не забыли его в течение нескольких десятилетий».

В период кампании по изъятию церковных ценностей было осуждено около 10 тысяч мирян, священства и епископов, число расстрелянных превысило 2 тысячи человек. Осужден был и сам патриарх. Находясь в заключении, он с болью и тревогой следил за углубляющимся обновленческим расколом, инспирируемым властью. И патриарх Тихон принимает решение — во имя блага и единства церковного он обращается в Верховный Суд республики с прошением об освобождении, продолжая свой исповеднический путь.

Передышку он использовал для укрепления патриаршей Церкви. Ему удалось добиться официальной встречи с руководством страны. В апреле 1924 года он встречался с председателем ВЦИК Калининым, а затем с председателем Совнаркома Рыковым. При встрече с ними он подробно сообщал о положении Церкви, о чинимых властями препятствиях центральным и местным церковным организациям, о нарушении положении  и норм Конституции. Он ставил вопрос о легализации Церкви и освобождении духовенства, сосланного в административном порядке по обвинению в «контрреволюционности».

Он убеждал власть, что епископы будут действовать в согласии с действующими законами СССР. На своем исповедническом пути, особенно в последние годы земной жизни, он сделал много, чтобы добиться правового признания Церкви со стороны государства, но завершить намеченное не успел...

Патриарх Сергий

(Страгородский)

Служение Предстоятеля Церкви в тяжелейшие для страны и Церкви годы (конец 20-х — начало 40-х) возьмет на себя митрополит (впоследствии патриарх) Сергий (Страгородский).

В далеком феврале 1901 года при епископском наречении молодой архимандрит Сергий (Страгородский) произнес речь, которая стала своеобразной перспективой всего последующего служения. Были там и такие слова: «Быть же пастырем — значит жить не своею особой жизнью, жить жизнью паствы, болеть ее болезнью, нести ее немощи с единственной целью: послужить ее спасению, умереть, чтобы она была жива».

Став во главе Церкви с 1925 года, после ареста митрополита Петра (Полянского), он был единственным епископом, способным сохранить Церковь от поглощения обновленчеством. Как и Святейший Тихон, он понимал, что для этого необходимо урегулировать отношения с властью. И как патриарх Тихон, он не уклонился, а сделал шаг навстречу осознанно, а не в малодушном стремлении удовлетворить личные интересы. Сделал шаг, который не был понят многими, но он давал шанс тем, кто был рядом с ним, кто пришел в Церковь в эти и последующие годы. Он думал о Церкви и ее народе. Речь идет о трагическом периоде его жизни с июня 1926 по июль 1927 года, связанном с проектом Декларации и самой Декларацией. Не случайно годы спустя патриарх Алексий I (Симанский) напишет об этом времени: «Когда преосвященный Сергий принял на себя управление Церковью, он подошел эмпирически к положению Церкви в окружающем мире и исходил тогда из существующей действительности. Мы все Временным Синодом подписали с ним Декларацию 1927 г. в полном убеждении, что выполнили свой долг перед Церковью и паствой».

Дальнейшие события подтвердили правоту этих слов и позицию Предстоятеля.

Накануне Великой Отечественной войны казалось, что большевики близки к цели в области своей так называемой «религиозной политики». Но результаты переписи 1937 года и особенно первые месяцы войны рассеяли государственные иллюзии, уступив место правде жизни —  миллионы православных верующих сражались на фронтах и работали во имя Победы в тылу. Предстоятель Русской Церкви знал, как сразу реагировать на нападение врага. Он знал это лучше Сталина, обратившегося по радио к народу только на 12-й день войны, 3 июля. Митрополит Сергий выступил с обращением «Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви» 22 июня 1941 года, в праздник Всех Святых, в земле Российской просиявших. Это обращение и послужило началом широкой патриотической деятельности Русской Церкви:

«Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой, и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы — православные, родные им по плоти и по вере... Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить Отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может».

Послания Предстоятеля Церкви (а всего их в годы войны было свыше 20) носили не только призывной и консолидирующий характер, но имели и разъяснительные цели. В них определялась твердая позиция Церкви по отношению к захватчикам и войне в целом, независимо от положения на фронте. Так, в октябре 1941 года, когда Москве угрожала смертельная опасность и население переживало тревожные дни, митрополит Сергий обратился с посланием к московской пастве, призывая к спокойствию мирян и предупреждая колеблющееся духовенство.

Особое внимание в своих посланиях уделял глава Церкви верующим на временно оккупированной территории. В январе 1942 года в специальном обращении патриарший Местоблюститель напомнил православным, чтобы они, находясь в плену у врага, не забывали, что они — русские и сознательно или по недомыслию не оказались предателями своей Родины. Одновременно митрополит Сергий содействовал и организации партизанского движения. В послании подчеркнуто: «Пусть ваши местные партизаны будут и для вас не только примером, но и предметом неустанного попечения. Помните, что всякая услуга, оказанная партизану, есть заслуга перед Родиной и лишний шаг к вашему собственному освобождению от фашистского плена».

Послания Сергия нарушали государственный закон, ибо закон запрещал любую деятельность Церкви за пределами стен храма и любое вмешательство в дела государства и нации. Тем не менее, все выпущенные Местоблюстителем обращения и послания откликались на основные события в жизни сражающейся страны.

С первых дней войны Церковь оказывала материальную помощь фронту и тылу. Фактически легализовать сборы денег митрополиту удалось только в январе 1943 года. Был открыт счет для сбора средств на строительство танковой колонны имени Димитрия Донского. Колонна была построена (40 танков Т-34). Боевой путь танкистов 38-го и 516-го отдельных полков — действенный пример слияния патриотических чаяний верующих и духовенства с героизмом и доблестью наших солдат.

Последние годы жизни патриарха Сергия пришлись на начало «нового курса» государственно-церковных отношений, ставшего десятилетней передышкой, за которой последовали хрущевские гонения.

Патриарх Алексий I

(Симанский)

С этим периодом в жизни Церкви связано предстоятельство Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского). Арест и ссылки 20-х годов, служение Церкви и православному народу в составе Временного Патриаршего Синода митрополита Сергия в 1930-е годы, духовное водительство Ленинградской епархии и блокадного города в военное лихолетье укрепили патриарха Алексия I. Он ранее всех почувствовал изменения со стороны гражданских властей: «Чувствую себя нервным от общего лада церковных дел». Эти слова он произнес в августе 1959 года.

Годом позже, 16 февраля 1960 года, на конференции советской общественности патриарх Алексий I произнес слова о начавшихся гонениях, которые услышал весь мир: «Церковь   Христова,  полагающая  своей  целью   благо   людям, от  людей  же испытывает нападки и порицания, и тем не менее она выполняет свой долг, призывая  людей  к миру и любви. Кроме того, в таком положении  Церкви  есть и много утешительного для верных ее членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума против Христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные против него выпады предвидел Сам Христос и дал обетование непоколебимости  Церкви, сказав, что и врата адовы не одолеют  Церкви  Его!» (ЖМП, 1960, № 3, с. 34—35).

Борясь со сталинским наследием, Н.С. Хрущев ликвидировал все так называемые «нарушения законодательства о культах», допущенные в послевоенное десятилетие: это и де-факто представление юридического лица религиозным организациям, и возрождение издательской и благотворительной деятельности. А главное — разрешенное в 1945 году возвращение настоятеля к административному, хозяйственному и финансовому руководству приходами.

Реформа была рассчитана на 20 лет. Идеологи реформы понимали сложность поставленных задач и предлагали «многие мероприятия проводить церковными руками».

Отстранение священника от административной и финансово-хозяйственной деятельности в приходе стало ключевым направлением «реформы». И оно было проведено под государственным нажимом решением Синода от 18 апреля 1961 года, с дальнейшим утверждением его Архиерейским Собором 18 июля 1961 года, постановление которого мог отменить только Поместный Собор. Большинство из присутствовавших на Соборе епископов, понимая всю тяжесть этого решения, до конца не осознавали масштабов начавшихся гонений. И слова патриарха Алексия I, произнесенные на Соборе, на долгие годы стали путеводной нитью для служения русского священства в новых условиях существования Церкви в советском государстве: «Умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни, всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И будут прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых».

Патриарх Пимен

(Извеков)

С октября 1963 года одним из ближайших помощников патриарха Алексия становится митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен (Извеков), будущий 14-й патриарх Московский и всея Руси.

Жизнь патриарха Пимена (Сергея Михайловича Извекова) связана со своей страной и ее народом. Приняв монашеский постриг в Сретенском монастыре, он, как и тысячи других верующих, прошел через лагеря. Иеромонах Пимен незадолго до войны был призван в ряды Красной Армии. Свой боевой путь он начал заместителем командира роты, а затем занимал должность командира батальонной разведки. В 1943 году его группа попала в окружение, но с боями вышла из кольца. Командир был тяжело ранен. После лечения в госпитале он прошел фильтрационный пункт СМЕРША, мог быть приговорен к 10 годам, но после тщательной проверки и вмешательства генерала Ватутина все обвинения с него были сняты. Войну он закончил майором.

В конце весны 1945-го он вновь начинает служить, на этот раз в Благовещенском соборе города Мурома.

Народ любил патриарха Пимена за его благочестие. Митрополит Питирим (Нечаев) вспоминал: «Святейший Патриарх Пимен прежде всего заботится о нуждах паствы. Молитва — главная сила Церкви, Святейший Патриарх Пимен в своих проповедях, в отдельных высказываниях, всем своим служением Церкви говорит об этой основной черте церковной жизни». Проповедническое служение Патриарх считал одним из самых главных в служении пастыря.

Многие не понимали его, упрекали в «слабости» перед властью. Но это не так. Самые яркие слова, на наш взгляд, произнес Патриарх-Католикос всей Грузии Илия II после отпевания Святейшего патриарха Пимена: «Когда мы со стороны смотрим на жизнь Святейшего Патриарха Пимена, то видим только величие и славу, вспоминаем торжественные богослужения, но не видим тяжелых испытаний, которые он перенес, бессонных молитвенных ночей, слез и страданий, того тяжелого креста, который он нес...»

Эти краткие примеры раскрывают только одну из сторон духовного служения Святейших патриархов ХХ века — любовь к своей пастве и стране, выразившуюся в их церковно-патриотической деятельности, одной из важнейших в те трудные годы.

Ольга Юрьевна Васильева — доктор исторических наук,

заведующая кафедрой

религиоведения Российской

академии государственной службы.