Афон — языческий, мирской, монашеский

Отечественная наука, духовная и светская, в неоплатном долгу перед замечательным подвижником русской Церкви и науки епископом Порфирием (Успенским). Великий византинист, историк Православного Востока, епископ Порфирий (1804–1885) оставил огромное наследие, доныне еще полностью не изученное и не опубликованное.

В приветственном слове к участникам конференции, посвященной 200-летию со дня рождения ученого (Москва, 2004  г.), Святейший Патриарх Алексий сказал: «Историк Церкви — особое призвание и служение. Бесчисленные поездки-экспедиции преосвященного Порфирия в пределах бывшей Византийской империи связаны с интереснейшими находками, которые имеют значение не только для истории Византии, но и для русско-византийских отношений, христианской литургики, церковного зодчества и искусства. Об одном лишь Афоне епископ Порфирий опубликовал более десяти томов исследований, проследив промыслительную последовательность напластований языческой, раннехристианской и византийской культуры в пределах Святой Горы». 

Лучшие из этих книг, а также выработанные ученым принципы перевода и толкования библейских и византийских источников по своему значению далеко выходят за рамки конкретных дисциплин, но относятся к высочайшим достижениям русской науки и культуры.

Отрадно сознавать, что наследие историка-богослова возвращается сегодня к читателю. Год назад было переиздано «Первое путешествие в Афонские монастыри и скиты» (М.: Общество сохранения литературного наследия, 2006). Теперь достоянием читателей стала фундаментальная «История Афона», изданная в 1877–1892 годах в шести книгах и составившая в новом издании два массивных тома (1088 и 656 страниц соответственно). Книга вышла в издательстве «Даръ» под научной редакцией П.В. Кузенкова. Изданию предпослан в качестве введения историко-биографический очерк «Преосвященный Порфирий (Успенский)», написанный выдающимся церковным историком А.П. Лебедевым в 1904 году, к 100-летию со дня рождения ученого.

При жизни Порфирия три части «Истории Афона» были изданы отдельными книгами: «Афон языческий», «Афон христианский, мирской» и «Афон монашеский». Каждая из частей исследования содержала научные приложения, которые автор, в своеобычной манере, называл «Оправданиями». Они включали в себя исторические документы, фрагменты античных и византийских авторов, а также позднейших исследований и комментариев, которые, по мнению Порфирия, иллюстрировали или доказывали («оправдывали») высказанные им в основном тексте мнения и гипотезы.

В новом издании «Истории Афона» издательства «Даръ» первые три части вошли в первый том. Во второй том выделены «Оправдания» последней, третьей части исследования «Афон монашеский» — наиболее пространные, вмещающие почти полный корпус императорских, патриарших и собственно афонских актов и иных документальных источников по истории святогорского монашества.

Именно это обстоятельство объясняет, почему издательство «Даръ» было вынуждено использовать различный характер печати двух томов. Если первый том печатается в новом наборе и с частичным редактированием и комментированием, то второй является в основной своей части репринтом. Здесь же, во втором томе, научный редактор поместил указатели: именной, географических названий и этнонимов, а также монастырских актов. В качестве приложения дан также список протов Святой Горы (по парижскому изданию «Актов протата», 1975 г.).

Не будем пытаться в краткой рецензии пересказать содержание огромной работы епископа Порфирия. История Святой Горы Афон и афонского монашества отражена в бесчисленном множестве богословских, агиографических, церковно-исторических, литургических, искусствоведческих книг, альбомов, исследований. Задуманный и почти полностью осуществленный преосвященным Порфирием гениальный научный проект (лишь последние, вполне подготовленные тома-приложения были изданы посмертно) удивляет своим масштабом и в наши дни. Восстановить до деталей и тщательно проанализировать историю и археологию, язык и письменность, религию и право, архитектуру и искусство конкретной территории (Афонского полуострова) со времен доисторических до наших дней — такой всеохватной задачи не ставил себе никто.

Богатство и разнородность материала делает эту уникальную монографию крайне трудной для восприятия и тем более для редактирования и комментирования. В этом случае, как никогда, издатель и комментатор должен быть конгениален автору: вслед за владыкой-историком должен дерзновенно и свободно переходить от этимологических экскурсов к древнегреческой мифологии, от нее — к греческой и догреческой балканской палеографии, от нее — к личным впечатлениям преосвященного Порфирия, представляющим, как и во всех его работах, существенный элемент рецензируемой книги. Она, как в старину говорили, носит очень личный характер. Ни издатель, ни читатель не обязан соглашаться с суждениями автора, как и автор не утруждал себя сведением мнений и разноречий современной ему науки. Он писал — в самом хорошем смысле — «как Бог на душу положит», что, кстати, характерно для многих выдающихся представителей русской церковно-академической науки XIX — начала XX вв., выходивших порой далеко за пределы своей узкой научной специализации.

И, однако, стоит сказать несколько слов о приемах редактирования книги. П.В. Кузенков в своем предисловии пишет: «Предпринятое ныне переиздание “Истории Афона” призвано сделать это подлинное сокровище православной книжности и учености достоянием широких читательских кругов». Должны огорчить издателя. Вряд ли когда-либо «сокровища книжности и учености» станут для «широких кругов» хоть каким-либо достоянием. И уж во всяком случае не в издании, которое сохраняет без комментария в девственной неприкосновенности бесчисленные намеки, метафоры, аллюзии, скрытые и явные полемики владыки Порфирия, не говоря уже об иноязычных цитатах многоученого автора или репринтированных греческих актах, целиком заполняющих второй том.

Принципиальная позиция научного редактора по отношению к иностранным текстам нас, признаться, несколько удивила. Начиная со ссылки, будто автор (то есть епископ Порфирий) «сам видел в своем труде не только ученое, но и учебное издание». Именно поэтому он (Порфирий), думает П.В. Кузенков, «как правило, воздерживается от дословного перевода приводимых цитат, пересказывая лишь смысл иностранного текста». Епископ Порфирий в основном тексте исследования мог себе позволить ограничиться лишь анализом «смысла» используемого источника, предполагая, что читатель владеет классическими языками не хуже, чем он, писатель. Так в те времена и обстояло дело. Ведь Порфирий, издавая уникальные источники по истории византийского монашества, не ставил задачей сделать их «достоянием широких кругов». Книги издавались минимальными тиражами в расчете на ученую, академическую аудиторию. Никакие самые демократические установки современного научно-популяризаторского и издательского менталитета не могут превратить сложный научный текст в общедоступный дайджест.

Более того, обилие непереведенных — и не подлежавших тогда переводу — ученых иностранных цитат не является исключительной особенностью работ Порфирия (Успенского). Так издавались до 1917 года все научные монографии и диссертации.

Констатируя (продолжаем цитировать предисловие П.В. Кузенкова) «резкое падение уровня классического образования за прошедшее время», редактор, тем не менее, принципиально «воздержался от сплошного перевода всех цитат». Как вы думаете, почему? Оказывается, с чисто педагогическими целями — «надеясь возбудить тем самым интерес любознательного читателя к изучению столь важного для православной культуры греческого языка».

Нельзя, к сожалению, одобрить и способ комментирования и исправления тех или иных неточностей или устаревших сведений в тексте книги. Так, говоря о «хронологических указаниях автора (епископа Порфирия), не соответствующих принятым в современной науке», П.В. Кузенков сообщает, что «основной массив хронологических данных, во избежание перегрузки текста многочисленными примечаниями, приведен в указателе имен». Иными словами, редактор равнодушно относится к тому, что читатели «широкого круга», то есть заведомо ориентированные на доверие к авторитету, спокойно «проглотят» массу ошибок и неточностей, не подозревая о существовании в конце второго (сплошь греческого) тома именного указателя П.В. Кузенкова с исправленными (даже с пересчетом с сентябрьского на январское летосчисление!) датами.

На самом деле, подлинную помощь читателю (и покойному владыке Порфирию, с точки зрения доходчивости его труда) оказали бы именно редакторские примечания и уточнения на полях или в подвале текста, или уж, в крайности, какие-либо сигнальные знаки, которые заставили бы читателя заподозрить данное место или дату в неточности.

Согласимся с тезисом о том, что «колоссальный хронологический размах» и энциклопедический масштаб интересов и знания преосвященного Порфирия обусловили необходимость подробных указателей. Вряд ли, однако, при этом стоит рекомендовать читателю пользоваться столь нестандартной и многоплановой книгой «в качестве справочника».

Дело в том, что, ничуть не умаляя величия замечательного церковного историка-византиниста и его афонского проекта, надо отдавать себе отчет, что мы имеем дело с уровнем исторической и филологической науки середины позапрошлого века. Как писал еще сто лет назад коллега епископа Порфирия по изучению византийской книжности и его биограф профессор А.А. Дмитриевский, «качественное значение его трудов бесспорно оставляет желать, особенно в наше время, весьма многого». И далее: «Отсутствие в них (трудах Порфирия) серьезной научной школы, благодаря все же довольно слабой подготовке в Духовной академии, стремление до всего доходить “собственным умом” и на основании исключительно только своих личных разысканий сказалось и на научных достоинствах его открытий и исследований. Многое, что составляет азбучную истину для специалиста, для преосвященного Порфирия в свое время казалось новостью и даже откровением, и он в своих сочинениях на многих страницах ведет иногда бесполезные и скучные трактаты о предметах общеизвестных и малоинтересных».

Может быть, мнение биографа излишне категорично, но уж, во всяком случае, должно приниматься в расчет при некритической рекомендации читателю тех или иных трудов в качестве современного справочника.

Сказанное нисколько не снижает важности и актуальности переиздания трудов классиков отечественной византинистики и востоковедения. Мы хотим лишь сказать, что реальное значение книги для современного читателя было бы несравненно выше при наличии грамотного и компактного комментария.

К сожалению, долгий перерыв традиции в нашей богословской и церковно-исторической науке сказался в отсутствии современной доброкачественной литературы по большинству проблем и областей духовного знания. В этом смысле мы неизбежно должны вновь и вновь возвращаться к достижениям великих предшественников, ибо без их усвоения невозможно дальнейшее движение науки. В  этом видится нам великая заслуга издательства «Даръ», оперативно и достойно, на высоком полиграфическом уровне осуществившего переиздание классического труда епископа Порфирия. Особенно хочется отметить иллюстративный ряд, красочно и многогранно представляющий памятники архитектуры, иконописи, церковного искусства обителей Святой Горы византийского и поствизантийского времени.