Икона и образ

Второй год подряд в Издательском Совете Русской Православной Церкви собираются богословы, иконописцы, искусствоведы, филологи и журналисты для обсуждения проблем иконологии и иконичности. С инициативой проведения ежегодной конференции «Иконология и иконичность» выступил доцент Сегедского университета (Венгрия) Валерий Лепахин, его поддержали Издательский Совет Русской Православной Церкви и газета «Церковный вестник».

Принять считать, что иконичность — это один из разделов иконологии, учения об образе. Неудивительно, что этой проблемой занимались преимущественно иконоведы и, отчасти, филологи, поскольку понятие «иконичность» применимо и к изучению произведений художественной литературы. Однако за последние три-четыре года область исследований значительно расширилась. Об этом убедительно говорил председатель Издательского Совета протоиерей Владимир Силовьев, открывая конференцию.

«Иконология, как составная часть богословия, призвана постоянно напоминать о непреходящей ценности церковного искусства и заботиться о догматической чистоте православного учения об образе, основанного на постановлениях VII Вселенского Собора, на трудах таких защитников иконы и иконопочитания, как преподобные Иоанн Дамаскин и Феодор Студит, святые патриархи Герман и Никифор», — отметил отец Владимир.

В последние годы интерес к иконологии значительно возрос. Об этом свидетельствует и тематика  докладов на многих научно-богословских конференциях, и факт открытия в 2004 году НИИ православной иконологии в Санкт-Петербурге. Участники конференции отметили особую роль книги Леонида Успенского «Богословие иконы Православной Церкви» в пробуждении интереса к иконе. Эта книга стала не только важной вехой в становлении иконологии, но и основой для дальнейших исследований смысла и предназначения православной иконы.

«Когда мы говорим о Святом Православии, то имеем в виду всю полноту и единство православного богословия, мировидения и миропонимания, православного богослужения и искусства, повседневной церковной жизни, — подчеркнул протоиерей Владимир Силовьев. — Для нас несомненно, что во всех этих самых разных по своему характеру проявлениях нашей веры лежит единое основание и, как следствие, обнаруживаются те признаки, которые позволяют относить что-либо к Православию или исключать из него».

Председатель Издательского Совета согласился с тем, что принцип иконичности является одним из таких признаков, однако отметил, что сегодня содержание термина «иконичность» во многом зависит от контекста. «В последние сто лет этот термин весьма часто встречается в философии, языковедении и литературоведении; его употребляют в самых разных значениях, применяют к различным и  иногда противоположным по внутреннему смыслу явлениям, часто даже не пытаясь дать определение самого понятия, —  считает о. Владимир. — Постмодернизм вкладывает в этот термин свое содержание, которое полностью разрывает связи как с традиционным пониманием иконы и образа, так и с христианским пониманием иконичности».

Одна из главных задач научно-богословского форума — рассмотреть с разных сторон православное понимание иконичности, уточнить внутреннее содержание этого понятия и границы его применения.

«Богословие, литургика, гимнография, проза и поэзия, масс-медиа и реклама — на самом разном материале участники конференции стремятся показать актуальность и продуктивность термина “иконичность” и таких от него производных, как иконичный образ, словесная икона, иконосфера, иконотопос и других», — отметил председатель Издательского Совета. Он призвал также к изучению обратного феномена — «антииконичности» — в секулярном обществе, «в котором нет места священному».

Участников конференции приветствовал также сотрудник Администрации Президента РФ Борис Лукичев, который заверил, что «в руководстве страны есть понимание того, что иконопись является важной составляющей духовной жизни России».

С первым докладом выступил протоиерей Николай Озолин, профессор Свято-Сергиевского богословского института (Париж). На примере иконографии Пятидесятницы о. Николай показал, сколь актуальна, продуктивна и точна с церковной точки зрения «новая богословская дисциплина — богословие иконы» Леонида Успенского, который был учителем докладчика. Л.Успенский ввел новый критический метод в исследование православной иконописи, разработал понятие канона, которое связано, в первую очередь, с литургической жизнью иконы. Разбирая с этой точки зрения иконографию Пятидесятницы, о. Николай поставил вопрос о правомерности изображения в этом сюжете Божией Матери и обратил внимание на то, что Божия Матерь появляется в центре собрания апостолов на русских иконах только в XVII веке, что связано с западным влиянием. На древних иконах Богоматерь не «председательствует» в круге апостолов; центральное место на вершине дуги оказывается «без видимого возглавления», что о. Николай считает гениальной иконографической находкой: это место оставлено для невидимого «учительства Святого Духа». Почему же Богородица не присутствует в «правильных» иконах, хотя в Деяниях (1, 13—14) говорится, что она была свидетелем сошествия Святого Духа? Докладчик, руководствуясь методом Л.Успенского, утверждает, что иконографию любой праздничной иконы надо рассматривать в тесной взаимосвязи с богослужебными текстами праздника. В службе Пятидесятницы Богоматерь не упоминается, так как праздник отражает начало домостроительства Святаго Духа, а Пресвятая Богородица неразрывно связана с Боговоплощением и домостроительством спасения Господа Иисуса Христа, Второго Лица Пресвятой Троицы. Пользуясь этим же ключом, можно понять, почему среди апостолов на иконе непременно находится апостол Павел, которого там фактически быть не могло.

О важности и актуальности «богословия иконы» Л.Успенского говорила в своем докладе магистр богословия Марина Васина (НИИ православной иконологии, Санкт-Петербург). Ее доклад «О натурализме современного “умозрения в красках”, или Неоиконоборчество XXI века» был построен «от противного»: она разбирала точку зрения современных оппонентов Л.Успенского. По мнению докладчицы, некоторые  искусствоведы «стали выступать как апологеты натуралистической религиозной живописи Синодального периода и ратовать за живописный человеческий образ Христа в противовес каноническому». Сторонники этой тенденции выступают против церковных канонов иконописи, а образ понимают не как «показатель скрытого, но как изображение видимой и описуемой плоти Христа», делая на этом «непомерный акцент». Подробно разбирая богословские обоснования этой точки зрения, М.Васина приходит к выводу, что ничего принципиально нового, что отличалось бы от доводов иконоборцев в первые века христианства, не придумано: «Крепка... оборона секулярного художественного сознания, к началу XXI века находящая все более изысканные формы иконоборчества, защищая не новый “догмат искусствопочитания”».

Тезисы М.Васиной, а также доклад профессора из Санкт-Петербурга Нонны Яковлевой «Икона и картина: к вопросу о структуре благодатного образа» вызвали оживленную дискуссию о том, на какие образцы следует ориентироваться при восстановлении храмов XVIII—XIX вв. Стоит ли реконструировать идентичную роспись и иконостас, заботясь о стилистическом единстве, или необходимо учитывать секулярное сознание и визуальные навыки большинства неофитов, переступающих церковный порог, ведь для них древняя иконопись слишком сложна?

Большинство участников конференции считают, что нельзя восстанавливать «как было», потому что поздняя академическая живопись «не соответствует православному учению», не создает молитвенных образов. «Храмовое пространство XVIII—XIX вв. надо оправославить за счет традиционной иконописи и фрески», — убежден Валерий Лепахин.

«Пусть Бове, пусть ампир, стена все стерпит, но изображения должны соответствовать литургической жизни, таинствам Церкви», — поддержал о. Николай Озолин. Участники признали, что такой подход остается скорее исключением, чем правилом при восстановлении храмов. В дискуссии было отмечено, что после восстановления Храма Христа Спасителя в Москве 75% заказов Софринского завода составляла именно академическая религиозная живопись.

Валерий Лепахин представил в своем докладе развернутое определение понятия «иконичность». Он подчеркнул, что можно говорить об иконичности бытия, о двуедином образном (так же как и логосном) характере сотворенного Богом мира невидимого и видимого, включая Его живую икону — человека. Иконичность всегда предполагает наличие у видимого земного предмета или образа невидимого божественного первообраза. В идеале иконичность может стать также качеством любого существующего предмета и явления путем их вовлечения в иконосферу. Иконичность — это также одна из основ Боговедения и принцип познания мира: вселенную и человека можно видеть, изучать, описывать или как картину (уделяя главное внимание своему видению мира) или как икону Божию. При этом иконичное отношение к миру представляет собой первичную интуицию по отношению к миру, которая именно в иконичности — во Христе как в воплотившемся Логосе и Образе — находит целостное мироощущение и мировидение. Наконец, в области культуры, литературы, творчества, считает докладчик, можно говорить о художественной иконичности, об иконичной поэтике и иконичной эстетике, которые только начинают формироваться. Суть иконичного художественного образа в том, что он находится в максимально достижимом единстве с Первообразом, а это единство предполагает личную иконичность творца — писателя, поэта, художника или музыканта.

Ответственный редактор «Церковного вестника» Сергей Чапнин в своем выступлении проанализировал проблемы, связанные с развитием телевидения как «системы распространения могущественных мифов». «Производство и тиражирование образов телевидение поставило на конвейер, и все религиозные традиции вынуждены по крайней мере учитывать это в своей проповеди и, в конечном итоге, не могут хотя бы время от времени не попадать в ловушки, которые расставляют медиа-менеджеры, специализирующиеся на коммерческой или политической манипуляции СМИ», — отметил Сергей Чапнин. Он проанализировал системы образов, которые формируют сериалы и телевизионные новости, а также предложил богословский анализ таких «базовых» образов современной культуры как фотомодель.

Иконописец Павел Бусалаев в развернутой мультимедийной презентации проанализировал механизмы использования сакральных образов в «антииконичном» контексте на примере современной рекламы. Он утверждает, что современные медиа стремятся к созданию нового символического пространства и новой системы ценностей и для этого вырабатывают новый язык образов. «Псевдосакрализация отдельных брендов, товаров и услуг, а точнее — придание “священного” статуса самому обществу потребления, приобретает неконтролируемый социумом характер, — отметил докладчик. — Именно сейчас выверенное веками церковное учение об иконопочитании раскрывает свою практическую значимость». Церковное сообщество на основании этого учения может и должно раскрыть опасную подмену подлинной святыни ее виртуальными имитациями и использовать открывшиеся нам технические и социальные возможности для проповеди евангельских ценностей.

Вопросы подлинности образа были подняты иконописцем, кандидатом философских наук Виктором Кутковым. Его доклад «Материалы в иконописи», казалось бы, посвящен узкоспециальной теме. Однако докладчику удалось выйти на важный вопрос о соотношении подлинного и мнимого в практике современного церковного искусства. С одной стороны, палитра возможностей увеличивается с каждым годом вместе с ростом технологий и использованием новых материалов. С другой стороны, популярность разнообразных имитаций (пластмассы «под бронзу», титанового напыления «под золото» и т.д.) ставит под вопрос сам принцип подлинности и истинности храмового пространства.

В результате оживленной дискуссии сложилось мнение о возможности и допустимости использования в иконописи и церковном строительстве различных новых, в том числе и искусственных, материалов. Однако осознана опасность некритического и чрезмерно широкого использования имитаций. Материал должен являть собой то, что он есть, и в этом качестве входить в церковный образ.

Доктор филологических наук Гелиан Прохоров из Петербурга говорил о крестообразности времени. Этот крест составляют прошлое, настоящее (в средокрестии), будущее и вечность, которая составляет верхнюю часть креста. С интересом был воспринят тезис о Боговоплощении как вхождении вечности во время, ведь Сын Божий, будучи рожден прежде вековых времен и оставаясь пребывающим в вечности, стал Сыном Человеческим, родился во времени. Отсюда вытекает естественный вывод: Христос представлял «вечность-в-настоящем», а его противники — «прошлое-в-настоящем». Доклад вызвал замечание Валерия Лепахина о том, что такое понимание соотношения времени и вечности легко укладывается и в иконичную терминологию.

На конференции также были представлены доклады об иконичности словесного образа (Марина Шкуропат, Донецк) и взаимосвязи между церковным образом и словом (Александр Авдеев, ПСТГУ), особенностях изображения зла в православной иконописи (Александр Моторин, Новгород) и искусстве авангарда как демонической реальности (священник Борис Михайлов, настоятель храма Покрова в Филях).