Что нужно, чтобы колокол пел

Когда заходит речь о литье колоколов, легко представляешь себе огромный завод и стройные ряды готовых колоколов. Но лить колокола можно и в простом ангаре, где все процессы — вручную, формы глиняные, печь примитивная, а готовые колокола перемещают с помощью видавшей виды лебедки. Возможно, именно этот производственный аскетизм (тусклый свет, земля под ногами, холод, сочащийся через щели в стенах) и не дает расслабиться мастерам. И, может быть, потому из этого ангара и расходятся по России одни из лучших по оценкам специалистов колокола — с долгим, глубоким звучанием. Как домашние пирожки отличаются от покупных, так разнятся с заводскими и эти колокола, вышедшие из глиняных форм.

С руководителем производства Владимиром Шуваловым удалось договориться о встрече только после долгих уговоров — от интервью он отказывался. Но встреча все же состоялась. Здоровался он, смущенно извиняясь за свои давно неотмывающиеся руки. Расспросить его хотелось о многом. О том, как рождается на свет колокол, о технологии производства, и о том, чем живет его большая семья (а детей у него десять!). Все сыновья Шуваловых после школы и по субботам помогают отцу. И говорят об этом, как и отец, немногословно и буднично. Но от этого не менее удивительно наблюдать, как в наше время и на наших глазах рождается династия колокололитейщиков.

Шуваловские колокола украшают многие российские звонницы — от сельских храмов до кафедральных соборов. Одна из последних работ мастерских Владимира Шувалова — новый колокольный ансамбль Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря.

— Владимир Александрович, расскажите, как вы оказались в Тутаеве, ведь до этого вы жили на Урале?

— Родители здесь жили. Я служил в армии, под сокращение попал и переехал к родителям.

— У вас в родне были литейщики?

— Нет, не было.

— А почему же вы занялись именно этим делом?

— Один старец благословил (имя я не могу назвать). Начинали мы с братом Николаем. У него тоже теперь свое производство. Сначала во дворе отливали. Делали бочки во-от такого размера. Обкладывали шамотным кирпичом, снизу ставили решетку. Время было такое — начало девяностых —  сами понимаете, нигде ничего не купишь. Даже шамотный кирпич невозможно было купить.

— Какой был самый первый колокол?

— Пудовый. Но у нас форма под давлением жидкого металла приподнялась, и получился колокол весом 26 кг. Но этот первый уже звонил.

— А сколько времени нужно на отливку колокола?

— Месяц. Форма-то изготавливается недели три. Это старинная технология. Форма из глины лепится и лекалом выкруживается — слоев 20—30, и каждый из них надо высушить. После каждого слоя кружат лекало. Глина осаживается. Потом опять кружат — опять осаживается. Нужно, чтобы зазор между слоями был минимальным.

— А состав глины тоже влияет на звук?

— Он влияет на продолжительность и благозвучие.

— Что нужно, чтобы колокол хорошо звучал?

— Чтобы пел? Нужно очень много компонентов. У меня голоса нет, — и я не пою. Так и в колоколе. В процессе изготовления можно испортить голос, в процессе отливки... Много возможностей испортить: например, если в воскресенье работаем, брак получается. А сделать лучше — возможностей не так много.

— От чего зависит, на какой ноте будет звучать колокол?

— От профиля. Он со старых колоколов снимается, чтобы не выдумывать.

— Как колокол проектируется, допустим, на ноту «ля»?

— Просто размер меняется. На определенном размере данного профиля  звучит нота «ля». Другой профиль должен быть другого размера. Звучит тоже «ля». Каждый колокол имеет три основных тона. Звук каждого колокола можно моделировать.

— Откуда вы берете рецепты литья?

— Экспериментировали, вот и все.

— Традиции литья утеряны или все-таки не совсем?

— Для тех, кто заливает химию, традиции утеряны полностью, на 100%.

— А вы не пользуетесь современными технологиями?

— Короны мы делаем по современной технологии: залили жидкость, она затвердела, и форма готова. Но это на звон не влияет.

— А если весь колокол таким образом заливать — это уже влияет?

— Очень влияет. Сейчас почти все так, по современной технологии, делают — залил, и все. В этот химический состав спирт входит. И сейчас, когда цены на спирт выросли, цены на колокола поднялись. А у нас глина — все под ногами. Только трудоемко очень и  энергозатраты большие — формы круглосуточно подогреваются.

— А что вы делаете с теми колоколами, которые неудачно получились?

— Разбиваем. На переплавку идут. И из старинных разбитых колоколов можно отливать новые. В колоколах образуется оловянная кислота, мы ее нейтрализуем, и металл получается нормальный.

— А разбиваются колокола отчего? От плохого качества или от неправильного обращения?

— Скорее всего, от неправильного обращения. При правильном колокол служит долго, лет 100.

Мороз — очень сильный враг. При минус 30 можно звонить только тихонечко. А играть уже нельзя.

— А битый колокол вообще не звучит? Немножко отколется, и все, звук пропадает?

— Если отколется вдоль — звучит, если поперек — не звучит вообще.

— Как вы считаете, из скольких колоколов можно составить оптимальный ансамбль?

— Ну, я вообще не считаю. Музыкального слуха нет.

— Как же вы слышите колокола?

— Если колокол поет, он поет. А если не поет — не поет. А чтобы играть — этому я не учился.

— Спустя сколько времени с момента литья становится понятно, звучит колокол или нет?

— Сразу понятно. Еще не полностью очищенный колокол стукнешь — и уже слышно, как поет.

— А после отливки как быстро его из формы вытаскивают?

— Маленькие — на следующий день, килограмм 200 — дня через три, 500 — дней через пять.

— Слышала, что в старину перед отливкой каждого колокола служили молебен.

— Мы каждую неделю молебен заказываем. Он больше нужен для человека, который трудится, для защиты от врагов видимых и невидимых.

— Владимир Александрович, сколько помощников нужно на весь процесс производства?

— Можно и одному, можно и бригадой.

— Современные молодые люди приспособлены к этой работе?

— Я на работу слишком молодых не беру. Надо, чтобы человек был года 2—3 после армии. Чтобы и до армии погулял, и после армии поскорбел. Вот тогда уже становятся нормальными людьми.

— А заказов много сейчас?

— Сколько живу, продыху нет вообще. А развивать производство желания нет. Здесь ведь автоматизировать невозможно. Больше людей возьмешь — трудно будет уследить за процессом.

— А дети ваши включаются в процесс?

— Детишки работают. Только самый маленький не хочет. Но и его я загружаю на час. Час он выполняет разные мелкие работы, чтобы не тяжело было: чистит колокольчики и иконки вытаскивает из земли. Земля и глина прилипают, их надо счистить.

Последнюю иконку Леша, старший наш, недели две лепил. На колоколе отображается копия один к одному.

— Красота какая! Из чего это сделано?

— Из пластилина. Потом переводим в резину, с резины — на парафин, с парафина — на форму, а с формы уже на металл.

— Вы сознательно приучаете детей к делу?

— Конечно сознательно, это ведь будет их хлеб!