Марина Аромштам, лауреат национальной детской литературной премии «Заветная мечта»: «Золотой Век» чтения

В конце мая в Москве состоялось подведение конкурсных итогов и награждение лауреатов Национальной детской литературной премии «Заветная мечта» сезона 2007–2008 г. Эта премия присуждается третий год за лучшее прозаическое произведение для детей среднего и старшего школьного возраста. В этом году первое место в номинации «Большая премия» получили сразу два автора — Марина Аромштам за роман «Когда отдыхают ангелы» и Эдуард Веркин за роман «Кошки ходят поперек». Марина Аромштам — известный педагог и журналист, главный редактор газеты «Дошкольное образование», а теперь и признанный литературным сообществом детский писатель, ответила на вопросы «Церковного вестника».

— Марина, расскажите, о чем ваша книга? Кто ее предполагаемый читатель?

— Эта книга — о взаимоотношениях детей и взрослых. Основной конфликт в ней разыгрывается между детьми и учительницей. Однако в отличие от «классических» произведений на эту тему и учительница, и дети — «хорошие». Просто они живут в разных мирах, и эти миры сложно, иногда непредсказуемо пересекаются.

Мне очень хотелось, чтобы книга задела подростков. Но в ней есть и пласт, обращенный ко взрослым.

Взрослых я лишний раз хотела предупредить об опасности «синдрома папы Карло». Прошло сто лет с тех пор, как появилась книжка о Буратино, и двести лет с момента появления сказки о Пиноккио. Их прелесть вовсе не исчерпывается прекрасно созданными образами, тонко продуманными авантюрными приключениями и чарующим ребенка волшебством. На мой взгляд, они несут очень важную педагогическую весть — о  полной бесперспективности взрослого волюнтаризма по отношению к ребенку.

Но родителям и педагогам ребенок до сих пор кажется похожим на деревянное полено: чтобы из него получилось нечто, годное к балаганным выступлениям, достаточно взять топорик и в нужных местах по этому полену тюкнуть. Топорик может являться под самыми разными названиями: «патриотическое воспитание», «воспитание демократических ценностей», «нравственное воспитание». От этого его «топорная» суть не меняется. Взрослый вооружается громкими словами, и давай тюкать. А  результат всегда неожиданный: у «полена» вырастает слишком длинный нос, а «топорные» уроки морали оказывают эффект совершенно противоположный тому, что ожидалось.

Учительница в романе это понимает: она уже пережила кризис, связанный с крушением веры во всесилии педагогических теорий, и мучительно ищет новые ориентиры в своих отношениях с детьми. Над ее столом висит портрет Януша Корчака — свидетеля этих исканий.

И об этом я хотела рассказать подросткам: о мучениях взрослых, связанных с желанием «пробиться» к детям.

А еще я хотела назвать словами то, что, как мне кажется, в подростках сидит, и тоже довольно мучительно и для них самих, и для взрослых. Мучительно именно в силу своей невысказанности, неназванности. От подростка очень часто можно услышать: «Ха-ха! Я  — гадость!», потому что он боится, что эту оценку выскажет кто-нибудь другой. Он так этого боится, что торопится опередить события и убедить, что у него все под контролем. Здесь я хотела помочь. Хотела сказать от лица взрослых — мы об этом знаем. Не потому что умны, а потому что сами это переживали. Собственно, это и есть единственный способ единения с детьми — пытаться понять, что «сидит» у них внутри.

Я хотела написать о том времени, когда я работала в школе. Мне казалось, там происходило много такого, о чем будет интересно узнать другим. Мне повезло: я оказалась учительницей очень ярких, выразительных детей, с богатой внутренней жизнью.

— Что значит для вас победа в конкурсе «Заветная мечта»?

— У меня вышло несколько книжек в жанре педагогической эссеистики, я главный редактор газеты «Дошкольное образование», мои статьи печатались в центральных газетах, а в столе у меня лежали две неопубликованные рукописи — повести и романа, — но писателем я себя не могла считать. И для меня победа в конкурсе — это моя легитимизация как писателя. Мое «официальное» рождение в этом статусе.

— Что, по-вашему, можно сделать для того, чтобы дети полюбили читать книги? Возможно ли вернуть подростков от телевизора и компьютера к книгам?

— Я, наверное, нарушу некоторую уже сложившуюся традицию, связанную с привычными проклятиями в адрес компьютера и телевизора и паническими рассуждениями о том, что дети стали меньше читать. Вот раньше они только и делали, что читали. А теперь — прямо беда!

Слышу я это постоянно: от библиотекарей, от учителей, от родителей, от писателей. И мне всегда хочется понять: «раньше» — это когда? И на каком основании делают это заключение — что «раньше было лучше»?

Существует такой психологический феномен: люди зрелого возраста почти всегда утверждают, что прошлое лучше настоящего. Но не потому, что у них для этого есть основания, а потому что в прошлом они сами были моложе и, как им кажется, лучше. Моя мама, например, часто рассказывала мне о своем детстве: и как они играли, и как они общались, какая жизнь у них была насыщенная и озорная. Потом, когда я выросла, я вдруг поймала себя на мысли: эти описания «райского» детства моей мамы относились ко времени войны и ее жизни в эвакуации, в интернате, где кормили одной свеклой, а «темная» была обыденным явлением в детском сообществе.

Поэтому в разговоре с людьми, ссылающимися на наличие некоего «золотого века детского чтения», я всегда пытаюсь понять, о каком реальном времени они говорят. Не стоит забывать и о том, что на протяжении всего этого «золотого века» лучших отечественных писателей публично травили, сажали, дружно улюлюкая, выгоняли за границу, а их книги не только не печатали, но и организованно уничтожали. И это касалось не только «взрослых» писателей, но и детских. Стоит задуматься: а какие книги читали в детстве все эти «искренние любители литературы»?

Когда я училась в школе, наша учительница литературы начинала урок с традиционного: «Поднимите руки, кто прочитал к сегодняшнему дню заданную главу?» Три руки. На весь класс. Потом я перешла учиться в литературную школу, но и там осилить «Войну и мир» целиком могли далеко не все. Моя тетя много лет работала библиотекарем в ПТУ. Надо ли говорить о вкусах тамошней читательской аудитории? Поэтому она приходила в класс и просто что-то пересказывала, иногда читала в слух. Чтобы хоть какие-то названия осели у этих детей в памяти. Уж не знаю, для чего. Но зуд просветительства — это неотъемлемая черта читающего российского человека. Видимо, еще со времен «хождения в народ»... А ведь ПТУ в 70-х и 80-х взращивали достаточно большой процент школьников.

Я считаю, что чтение было, есть и будет достаточно элитарным занятием. И так считаю не я одна. По опросам, проведенным пять лет назад психологической службой Российской государственной детской библиотеки, всего 7% родителей рассматривали чтение как возможную форму досуга. Не только для детей, но и для себя. И понятно, почему: чтение требует определенных интеллектуальных и душевных усилий. Я имею в виду именно художественную литературу, а не научную. К тому же чтение — это особый вид общения. И его не обязательно должны любить все.

Это не значит, что я против того, чтобы дети читали. Я довольно долго убивалась на этом поприще, и продолжаю убиваться. (Кстати, одна из сюжетных линий романа связана именно с желанием учительницы заставить своих учеников читать книжки.) Но я уверена: нечитающие взрослые не имеют никакого права требовать с детей, чтобы последние полюбили это занятие. Не имеют права предъявлять им такие претензии.

Когда мне жалуются, что вот, ребеночек ничего не читает, целый день у компьютера сидит, я спрашиваю: скажите, мама, когда сын последний раз видел вас с книжкой в руках? Мама тут же начинает раздражаться: у меня на это нет времени, я верчусь, как белка в колесе. Так и у него, у ребеночка, нет на это времени. Он в школе очень устает. Он тоже имеет право сказать, что получил в классе свою дозу общения с печатным текстом. Еще и домашние уроки делать пришлось. А теперь ему хочется расслабиться, отдохнуть. Можно насильно заставить ребенка учить уроки или мыть посуду (хотя воспитательный эффект при этом будет крайне сомнительным). Но заставить его насильно получать удовольствие — это из области извращений.

Читающий ребенок — это особая человеческая порода. Вот вы жили-жили, потом вдруг выглянули в окно и увидели двор «новыми глазами»: травка растет, а деревьев почти нет. Это же безобразие! Ничто не обогащает воздух кислородом! Но от этого открытия дерево назавтра само не вырастет. И даже послезавтра не вырастет. Для этого нужно приложить усилия. И немалые, даже не в один год укладывающиеся.

 Читающего ребенка так же трудно вырастить, как дерево из семечка. Озаботиться этим нужно тогда, когда малыш еще большую часть времени в колыбельке проводит. Нужно ему читать, картинки в книжках с ним рассматривать. Каждый день. И еще удовольствие от этого получать, взаимное. Потому что, повторюсь, чтение — это особый жанр общения. И оно произрастает из детско-родительского общения, наполненного разделенными эмоциями по поводу прочитанного. Чтение на ночь должно быть таким же ритуалом, как чистка зубов, как умывание. Это же очищение и питание души! Тогда еще можно будет на что-то надеяться. И то результат не предрешен. Но если в семье, когда ребеночек был маленьким, сложилась традиция чтения вслух, ее можно сохранять и тогда, когда он дорос до школьного возраста, начал учиться. И если уж вспоминать о каком-то «золотом веке», то семейные чтения действительно были формой досуга в больших интеллигентных семьях конца ХIX века, как и семейные спектакли.

Все эти сегодняшние тревожные разговоры о том, что дети перестали читать, является всего лишь симптомом каких-то других серьезных изменений в культуре и обществе.

Опустевшие библиотеки — это следствие, во-первых, развития книготорговли и книжного рынка, сделавших книгу доступной для частного лица, а во-вторых, компьютеризации. Процветание издательского бизнеса и рост числа книжных магазинов не позволяют думать, что люди, и в том числе дети, стали меньше читать. Зайдите в любой книжный магазин и посмотрите, сколько там детских книг. Неужели все «книгопродавцы» — бескорыстные дураки?

Что касается пресловутой «борьбы с телевизором», то она заключается, в общем-то, в одном простом действии: не нравится — подошел и выключил. Кто, скажите, может продемонстрировать ребенку такой образец поведения? Только воспитывающий его взрослый. (Выключать телевизор ребенку — это легко. Ты сам с собой так поступи.) Но выключить телевизор мало: надо чтобы взрослый был в состоянии взять в руки книгу и с не меньшим удовольствием провести время за чтением.

Компьютер же — это величайшее достижение человечества. Хотя это — всего лишь машина, но машина, открывающая новые возможности и для общения, и для чтения, и для письма. (Я, например, стала писать благодаря появлению компьютера — возможности для саморедактирования замечательные.)  Если нынешнему поколению удобнее читать книги на электронных носителях, то это его дело.

Чем больше носителей будет у литературы, тем лучше. Процесс чтения становится более демократичным. На заре развития книгопечатания тоже существовали ярые противники печатных книг: считалась, что книга может быть только рукописной. И аргументы приводились нешуточные.

Иными словами, я думаю, что тревога по поводу нечитающих детей — хороший признак. Признак того, что в обществе складывается представление о чтении как о некой ценности, которую надо беречь и для упрочения позиций которой нужно прилагать усилия.

В том числе, издавать качественные детские книги и популяризировать их.

Беседовала Анна Курская

Людмила Омельяненко, исполнительный директор национальной детской литературной премии «Заветная мечта»:

Национальная детская литературная премия «Заветная мечта» учреждена одноименным благотворительным фондом, который был создан группой компаний МИАН в августе 2005 года. Премия «Заветная мечта» — основная программа фонда, который занимается проектами, направленными на интеллектуальное развитие детей и подростков. Имя фонду дал популярный детский спектакль московского Театра киноактера.

Основная задача премии «Заветная мечта» — способствовать развитию качественной детской литературы. Мы надеемся, что премия поможет найти и представить культурному сообществу, педагогам, родителям, издателям, книготорговым организациям и, главное, самим читателям наиболее яркие, увлекательные, этически и эстетически значимые художественные произведения.

В России с каждым годом появляется все больше детской литературы. Этот оптимистический факт не может не радовать, поскольку мы поддерживаем дружеские отношения  как с детскими писателями, так и с заинтересованными в них издательствами.

В 2008 году премия «Заветная мечта» была вручена в третий раз. Итоги, которые мы подводим сейчас, по завершении третьего сезона работы, исключительно позитивные и многообещающие. «Заветная мечта» действительно стала национальной премией. За три сезона на ее соискание было подано более пяти тысяч произведений из всех уголков России, а также стран ближнего и дальнего зарубежья: Австрии, Азербайджана, Белоруссии, Великобритании, Германии, Дании, Израиля, Италии, Казахстана, Канады, Киргизии, Латвии, Литвы, Молдавии, Нидерландов, США, Чехии и Украины.